Владимир Мегрэ:
«НАШИ КОРНИ — В НАШЕЙ ПОЧВЕ»

Прошло полгода с тех пор, как мы впервые встретились с Владимиром Мегрэ, создателем животворящей Анастасии — образа жизни русских людей в новых условиях, на земле, в родовых поместьях. Страсти вокруг поселений не утихают. Противодействие деструктивных сил не ослабевает, но люди в поселениях живут и радуются, строят дома, рожают детей. Это значит — они побеждают.

И этот разговор с Владимиром Николаевичем начался с того, как реагируют чиновники на идею родовых поместий, на массовое их появление практически во всех губерниях России.

КОРРЕСПОНДЕНТ. Выявилась одна закономерность, Владимир Николаевич. Чем мельче чиновник, тем упорнее он сопротивляется вашей идее. И наоборот, обитатели московского "Белого дома" на самом высоком уровне поддерживают вас публично. Я имею в виду заявление Дмитрия Медведева о том, что он полностью одобряет проект "одноэтажной России", в который естественным образом вписываются родовые поместья с гектаром вожделенной наследственной земли.

Владимир МЕГРЭ. После выступления Медведева я очень порадовался и за тех, кто взялся организовывать родовые поместья, и за Россию вообще. Порадовался, что государственный деятель такого ранга, первый вице-премьер, поддерживает идею родовых поместий, что там, в "Белом доме", изучают наш опыт и признают, что наша деятельность соответствует национальным интересам. Потом, как известно, на эту тему ему было задано по Интернету около пяти тысяч вопросов. То есть мыслью о родовых имениях, можно сказать, перенасыщено российское общество. И чиновник такого ранга, один их главных претендентов на пост будущего президента, чувствует заинтересованность народа в своем "гектаре" родной русской земли. Без предрассудков относится к народной инициативе. Поэтому можно предположить, что в ближайшее время будет разработана государственная программа в рамках национальных проектов. Вернее, можно сказать, что в рамках проекта "родовое поместье" как раз и уместятся все предыдущие проекты — и здравоохранение, и сельское хозяйство, и жилье, и демография. Таким образом, основные чаяния народа удовлетворяются властью через проект родовых поместий. С энтузиазмом встретили выступление Медведева обитатели наших экопоселений. Людям в буквальном смысле стало легче дышать — до этого они возделывали землю в своих поместьях, строили дома, можно сказать, на свой страх и риск. Теперь же у них появилась надежда на то, что в будущем их никто не попытается вытеснить с их земли. Ведь сколько разной умышленной дезинформации распространялось о наших подвижниках. На поверхности, среди тех, кто печатал о нас различные измышления, настраивал губернаторов против нас, были люди хоть и сомнительные по своей биографии, укорененности в нашу жизнь, но понятные. В то время как в глубине этой противодействующей массы сил, как теперь мне стало абсолютно ясно, находились спецслужбы далеко не таких уж дружественных государств, какими они бы хотели выглядеть. Эти спецслужбы, их аналитики усмотрели в проекте "родовые поместья" фундамент будущей незыблемой России. Родовые поместья дают резкое снижение социальной напряженности в обществе и стремительное улучшение имиджа России в мире. Наши заброшенные нынче земли расцветут во всех краях страны. Земли будут обжиты, заселены. Невозможно будет из-за рубежа, все равно какого — западного или восточного, смотреть на Россию, как на обладательницу диких лесных пространств и строить планы их колонизации. Демография естественным образом будет улучшаться, конечно, может быть, не китайскими темпами, но адекватными, российскими и неуклонно возрастающими, как складывалось веками. Ведь одними только денежными выплатами матерям проблему увеличения рождаемости не решить. На что уж высоко благосостояние в развитых европейских странах, но желаемого всплеска рождаемости там не происходит. Я уверен, что демографический взрыв произойдет только тогда, когда матери увидят будущее, точнее, светлое будущее. Родовые поместья позволяют обрести именно такой взгляд на жизнь. Посмотрите, поездите по нашим поселениям: дом еще не достроен, а женщина уже родила. И явление это типичное.

Корр. Дом, гнездо — это, конечно, самое важное для семьи. Но есть еще проблема хлеба насущного. Насколько эффективно родовые поместья, экологические поселения удовлетворяют потребность людей в продуктах?

В.М. Тут надо вспомнить историю нашей традиционной деревни хотя бы на протяжении последних десяти, двадцати лет. Сколько денег было вкачано в село! Всей страной поднимали деревню, модернизировали ее, а все равно к девяностым годам она, деревня, перестала кормить страну. Пустые прилавки городских магазинов — это ведь не только пропаганда младодемократов. Такова была реальность. А сегодняшняя реальность состоит в том, что настоящих земледельцев в деревне нет. Даже если и появится там какой-то талантливый человек, то он ничего не сможет сделать в окружении "бывших" крестьян. Попросту говоря, там нет рабочей силы. У нас же, взять хотя бы наши владимирские поселения, сейчас порядка 150 семей, а это значит сто пятьдесят сильных, здоровых, непьющих мужиков, умных, желающих и умеющих работать, обладающих разными профессиями на высоком уровне. Вот с такими можно решить любую продовольственную программу. Так и будет. Но не мгновенно. Потому что сейчас они заняты укоренением в новую землю, строительством жилья. Это огромный потенциал для поднятия нашего сельского хозяйства.

Человек, который имеет гектар земли, способен без особых усилий обеспечить продуктами не только свою семью, но и выставить часть урожая на продажу. Владельцы родовых поместий в будущем обязательно кооперируются. Причем это произойдет без административного нажима, а по их обоюдному согласию.

Теперь возьмем жилищную проблему и вариант ее решения на основе родовых поместий. Государство, конечно, очень хорошо поступило, что обратило внимание на это и вкладывает немалые средства в строительство жилья. Национальный проект скорректирован в сторону одноэтажной России. Тот же Дмитрий Медведев постоянно ставит вопрос о снижении стоимости "одноэтажного" жилья. Но это возможно только в одном случае — когда будущие жители дома сами участвуют в строительстве. Они выступают и как кураторы, контролеры, нанимая специалистов, и как работники, которые могут, например, выполнить такую низкоквалифицированную, но дорогостоящую работу, как рытье фундамента. Потом могут быть на подхвате у специалиста. Что-то почистить, покрасить. Таким образом стоимость квадратного метра снижается в разы. Сроки строительства ускоряются, исключаются потери финансовых средств.

И нацпроект по здравоохранению имеет много параллелей с родовыми поместьями. В стране много внимания обращается на покупку дорогостоящего медоборудования, повышение зарплаты врачам, строительство новых больниц. Да хватает у нас больниц! Чтобы люди не болели, нужна профилактика. А человек, который живет на свежем воздухе, у которого есть принципиально новая, позитивная идея, будет болеть значительно меньше, только исходя из своего положения в природе.

Но сухих выкладки и даже длинных строчек цифр внушительных финансовых затрат еще недостаточно, чтобы человек снялся с насиженного места и ринулся осуществлять замечательные проекты. Пока что люди настороженно относятся к предложениям правительства. Люди имеют дело с сухой информацией, с ее замалчиванием или искажением в средствах массовой информации.

Корр. И наоборот, ваше слово, ваши книги, Владимир Николаевич, вдохновили людей. Я видел в домах поселенцев ваши издания, зачитанные до дыр. В каждом доме — портрет Анастасии. Этот образ придает людям силы и уверенности.

В.М. Родовые поместья растут как на дрожжах. О них говорят серьезные ученые, их поддерживают многие губернаторы, религиозные деятели. А сколько простых людей загорелись этой идеей. Только в письменном виде я получил около тридцати тысяч откликов. Пришлось выделить отдельную комнату в доме для размещения этой корреспонденции. Есть все основания для того, чтобы начать всенародное обсуждение проекта родовых поселений.

Корр. У вас уже восемь книг, каждую из которых вы писали с огромным напряжением. А с виду вы — спокойный, улыбчивый человек, ничего не выдает в вас огненной стихии творчества.

В.М. Требуется всегда держать себя в особом, просветленном состоянии. И тело свое и душу. Иначе умственные процессы затормаживаются. И у читателей потом, как говорится, не подкатывает к горлу. Внутренний нерв в книге обрывается. Вот одну из глав написал в Египте. Потому что отвлекся от земных дел, никто мне не звонил. Хорошо пишется и в деревне, и здесь, во Владимире. Есть у меня великолепный стол из кедра. Уникальный. Сибирский кедр и сибирское изготовление.

Корр. Ну, уж коли речь зашла о кедре, то не могу не спросить о кедровом масле, которое маркируется "Анастасией". Я сам испробовал его действие и был изумлен, настолько быстро заживают болячки — и внешние, порезы всякие, ссадины. И внутренние. Расскажите подробнее об этом чудодейственном продукте во флаконах, как у французских духов.

В.М. Это произвел один сибиряк, который никогда до этого не занимался ни дизайном, ни маслами. Он посвятил производству масла очень много времени и очень трепетно относится к делу. Многие пытались производить кедровое масло, но у него это получилось лучше всех. Он его выпускает на заводе медпрепаратов. С помощью самых современных технологий. Продукт первоклассный. Но он, как настоящий художник своего дела, критически относится, стремится усовершенствовать. Все равно масло, которое мне давал прадедушка Анастасии, превосходит по качеству. Хотя, казалось бы, он делал его в примитивных условиях. Когда стал выяснять, в чем дело, оказалось, что первозданное кедровое масло невозможно произвести в городе. Сам воздух, наполненный примесями, влияет на вкус этого уникального продукта. Так что Сергею пришлось перевести производство в деревню. Реконструировал здание, благоустраивал территорию, изготавливал деревянные пресса, входил в убытки. Я там был. Это в ста двадцати километрах от города. Кругом тайга. И в деревне — прекрасное производство.

Корр. Такие талантливые деловые люди, я заметил, прямо-таки льнут к проекту родовых поместий. Они резко отличаются от тех людей, которые когда-то трудились в совхозах.

В.М. В родовых поместьях много кандидатов наук, есть доктора. И, как говорится, совсем простые люди. Они едины. Равны перед идеей родовых поместий. Есть ученый и есть великолепный плотник. И они друг другу нужны: один своими знаниями, другой — ремеслом. Их объединяет некий русский дух. И Россия благодаря этому скоро станет мировой сенсацией в самом лучшем смысле этого слова.

Корр. Если мысленно проехать по параллели Архангельск — Краснодар, то на маршруте окажется несколько поселений "анастасийцев". Они разные. И по климату. И по архитектуре. У них разные отношения с местными властями. На разных условиях они получают свои "гектары".

В.М. Сначала я даже немного огорчался, что все везде происходит по-особому. Казалось, идут кто в лес, кто по дрова. А теперь это меня радует. Происходит наработка опыта. Кто-то пошел своим путем в оформлении документации и быстро преодолел чиновничьи барьеры. Кто-то запутался, ошибся. Но благодаря общению разрешаются самые, казалось бы, неразрешимые противоречия. Те, кто идут следом, используют опыт предшественников. Самоорганизация народная в чистом виде. Ведь у них нет никакого координирующего центра, никто им не указывает, как и где начинать новую жизнь. Народная стихия преодолевает все препоны. Они общаются между собой. Сюда к нам вдруг могут нагрянуть единомышленники из Владивостока. Или наши, владимирские, едут в Белоруссию. Конечно, очень интенсивное общение через Интернет. Все живут одной семьей. Дружат люди разных национальностей и вероисповеданий: христиане, мусульмане, буддисты, иудеи. У них возникает желание поселиться рядом друг с другом. Казалось бы, суперположительный процесс, который стабилизирует ситуацию — и религиозную, и национальную. Мусульманка переживает за христианина. Атеист сочувствует и помогает верующему. Они вместе проводят праздники, ездят в гости. И всем этим, повторяю, никто не руководит. Людьми движет идея родовых поместий. Идея бесконфликтности. Они ни с кем не ссорятся. Руководствуются таким представлением, что злое слово остается на твоем участке, в чьей бы адрес ты его не высказал.

Корр. В редакцию пришли письма, где высказываются опасения по поводу того, что даже из Германии люди готовы ехать в Россию и возводить здесь родовые поселения. Авторами этих писем, скорее всего, руководит генетический страх перед чужеземцами. Они боятся, что нашу землю "захватят". Что вы можете сказать им в ответ?

В.М. Захватывают нашу землю те, кто вовсе не собирается устраивать на ней родовые поместья. Настоящие захватчики живут в крупных мировых центрах и не думают переселяться на заброшенные российские земли. Да, они не прочь купить наши земли. И — заселить их рабами. А те 60 человек, которые написали мне из Германнии, не собираются скупать землю. А хотят обзавестись гектаром и построить на нем родовое поместье. Рядом на таком же гектаре будут жить семьи из Норильска, Смоленска, Ярославля. Из Египта, Израиля, Франции… И все они собираются жить в России как добрые россияне. Строить и охранять свои поместья. Их сыновья пойдут в Российскую армию добровольно. Не надо будет никаких призывов. Из поместий пойдут на службу физически крепкие, образованные, по-настоящему любящие "свою землю" молодые люди.

Корр. Губернатор Виноградов остается в той же позиции неприятия экологических поселений во Владимирской области, по крайней мере, прохладного к ним отношения? Или теперь, после одобрительных речей Дмитрия Медведева, от губернатора не так уж и зависит судьба родовых поместий?

В.М. До конца позицию губернатора я не знаю. Да и решающую роль в судьбе поселенцев играет скорее не губернатор, а некий довольно странный орган — совет по общественным и религиозным объединениям области. Это структура, отделенная от государства, то есть и от губернатора, и от всех чиновников. Однако почему-то именно люди из совета задают тон в суждениях о родовых поместьях — деле, по сути, сугубо государственном. Не знаю, на каких основаниях этот совет занес поселенцев в разряд сектантов, их деятельность назвал религиозной и все движение определил как государство в государстве. Такое впечатление, что этот так называемый совет является адептом спецслужб стран, давящих сейчас на Россию со всех сторон в страхе, что страна станет богатой и счастливой. Мне уже известны имена деятелей этих спецслужб, адреса штаб-квартир за рубежом и в России. Я писал об этом Президенту. Люди из этой враждебной структуры есть и при православной церкви, и в администрациях областей. Оттуда исходит весь негатив. Хотя совершенно не ясны их полномочия. Мнение они высказывают субъективное, абстрактное. Потому сейчас мы инициировали против них несколько судебных процессов, на которых им придется ответить за свои деструктивные действия по полной программе. Самое непонятное заключается в том, что ученые, исследующие деятельность поселенцев, говорят совершенно противоположные вещи, нежели деятели этих странных советов. Независимые эксперты делают однозначные выводы о несомненной пользе родовых поместий. А "советчики" всячески порочат благое начинание. Создают какую-то комиссию, пишут какие-то заключения о моих книгах. Но меня, который мог бы подъехать на заседание этой комиссии через пятнадцать минут, не приглашают.

Самое болезненное место в России — это религиозные отношения. С точки зрения враждебных сил весьма разумно ударить именно в это больное место, посеять в душах людей зерна сомнения. Пытаются настроить большое количество наших людей как против церкви, так и против власти. Благо, что люди не поддались на провокации. Но думаю все-таки, что у местной администрации хватит сил, разума разобраться с происходящим и на местном, региональном уровне определить провокатора. Как иначе можно назвать людей, которые строителей родовых поместий причислили к каким-то там сектантам? Более того, в заключениях "комиссии" употребляется такое определение читателей моих книг, как неадекватные. Да, существует такое понятие в медицине. Психологи, терапевты имеют право после тщательного обследования пациента назвать его неадекватным или адекватным. Но чтобы два человека, никакого отношения к медицине не имеющие, два члена какой-то сомнительной "комиссии", называли тысячи, миллионы, если судить по тиражам моих книг, людей неадекватными — это уже прямая дорога к судебному разбирательству.

В то же время я ни в коем случае не виню администрацию Владимирской области. Явление родовых поселений — необычно. Такого еще не было в практике нашей жизни, чтобы народ решил бросать пить, курить, валять дурака и начал строить себе дома, разбивать сады, высаживать ценные породы деревьев, рожать и воспитывать детей. На необычности этой ситуации играют определенные силы и вводят руководителей области в заблуждение.

Нужен диалог поселенцев с властями. Прямой разговор без недобросовестных посредников-"советников", которые блокируют прессу, вводят в заблуждение всех интересующихся нашим делом. Хочется, чтобы губернатор встретился с этими людьми, посидел, поговорил, попил чаю и понял бы, что это замечательные люди, за которыми будущее России.

Но сейчас пока что я вынужден подать в суд, потому что эти "советы" и "комиссии" мои книги, чисто художественные произведения, назвали учением. Хотя любой литературный эксперт скажет, что мои книги — художественная проза. И в заявке, принятой издательством, говорится, что текст представляет собой литературно-художественное произведение, а никакое не учение. Я подал в суд не из чувства оскорбленного самолюбия. Просто мне не хочется, чтобы этот термин распространялся провокаторами кулуарно, вводил в заблуждение людей, чиновников, которые не знакомы с первоисточником. Судебное заседание состоится в июне. Думаю, после этого все встанет на свои места.

Беседу вел Александр Лысков