Через два года после того, как мировая экономика пострадала от нервозного спада в результате крушения Lehman Brothers, глобальные финансовые рынки остаются неурегулированными, и выздоровление, которое началось так энергично в 2009 году, кажется, застопорилось.

Читать далее...




Замедление, как и ожидалось, привело к требованиям дальнейших фискально-денежных стимулов. Аргумент кажется простым: только крупные дозы государственных расходов и массивная поддержка финансовой системы со стороны центрального банка предотвратили сползание во вторую Великую депрессию. Так что сейчас ещё большие дозы того же лекарства необходимы, чтобы предотвратить скатывание назад к рецессии.

Этот аргумент, кажется, особенно силён в Соединённых Штатах, которые за долгие годы процветания привыкли к уровню безработицы около 5% и устойчивому росту потребления. Но, давая оценку прогнозам американской экономики, не следует сравнивать низкие квартальные темпы роста (данные за апрель-июнь особенно неутешительны) и текущий уровень безработицы почти в 10% с периодом раздувания мыльного пузыря. Требуется взгляд на более долгосрочную перспективу, потому что США столкнулись с задачей структурной перестройки, которая будет сопровождаться высокой безработицей.

Как и Южная Европа, США должны отойти от модели экономики последнего десятилетия, основанной на росте потребления и жилищного строительства. Президент Барак Обама инкапсулировал эту задачу, поставив цель удвоения американского экспорта в течение следующего десятилетия. Но это легче сказать, чем сделать.

Структурные перемены переориентации на экспорт будут трудны и потребуют много времени в основном из-за того, что производство высокотехнологичных товаров, которые Америке следует экспортировать, требуют квалифицированной рабочей силы, а она в значительной степени утеряна, и её за одну ночь не восстановишь. В течение 10 лет, предшествовавших пику пузыря в 2007 году, около 4 миллионов рабочих мест было потеряно в обрабатывающей промышленности США, доля которых в общей численности работающих упала более чем с 17% до 12%. Безработица оставалась низкой, потому что подъём внутренней экономики создавал достаточно рабочих мест в сфере обслуживания и строительстве.

Быстрая смена направления здесь кажется невозможной. Большинство строительных рабочих довольно низко квалифицированы и, таким образом, не могут быть задействованы в высокотехнологичном производстве. То же самое относится к агентам по недвижимости, социальным и банковским работникам.

В годы процветания ситуация была прямо противоположная: большинство рабочих, высвободившихся быстрым сокращением производственного сектора, могли легко трудоустроиться в строительстве и общественных учреждениях, что не требует высокой квалификации (так же, как и услуги с недвижимостью требуют лишь довольно общей квалификации).

Ключевой момент не в том, что работа на производстве каким-то образом лучше, но скорее в том, что следует принять во внимание асимметрию в процессе структурной перестройки. Относительно легко справиться со структурным сокращением производства во время бума операций с недвижимостью, но намного труднее восстановить конкурентоспособный производственный сектор, когда он потерян.

Таким образом, пост-кризисные экономики сталкиваются с фундаментальным несоответствием между квалификацией, имеющейся у существующей рабочей силы, и требованиями современного экспорто-ориентированного производственного сектора. К сожалению, экономическая политика мало что может сделать для создания крепкой экспортной отрасли за короткий срок, разве что облегчить социальную боль. Гибкость рынка труда всегда преподносится, как панацея, но даже высочайшая степень этой гибкости не может превратить безработных риэлторов и строителей в квалифицированных производственных специалистов. Опыт также показал, что программы по переобучению имеют лишь ограниченный успех.

По иронии судьбы, Германия могла бы предоставить самую полезную модель решения проблем, с которыми столкнулись американские политики. Германия пережила потребительский и строительный бум после объединения, с полной занятостью и дефицитом текущего баланса. Когда пик этого бума был пройден в 1995 году, миллион строителей были уволены и не могли найти работу нигде. Немецкая экономика столкнулась с десятилетием высокой безработицы и медленного роста.

Экспорт в начальной стадии не прокладывал дорогу к выздоровлению, потому что немецкая марка была переоценена, а некоторые производственные мощности были потеряны во время бума объединения. «Международная конкурентоспособность» стала мантрой экономической политики Германии. И всё же Германии потребовалось более десяти лет на то, чтобы стать лидером экспорта сегодняшнего дня.

Маловероятно, что процесс приспособления будет намного быстрее в США, где производственная база сократилась намного резче. Более того, с появлением евро Германия получила выгоду от искусственного поддержания своей валюты в Южной Европе, которая переживала строительный бум даже более сильный, чем в США, предоставляя, таким образом, немецким экспортёрам растущие рынки и небольшую конкуренцию. В противоположность этому, американский доллар привязан к юаню. А Китай, печатающий их, имеет самую крупную и быстроразвивающуюся экспортную отрасль в мире.

Сколько времени понадобится Америке, чтобы приспособиться? С тех пор как лопнул мыльный пузырь, американская экономика даже и не двигалась в правильном направлении. Сокращение выпуска продукции и занятости в производстве на самом деле ускорилось – и сильнее, чем выпуск продукции и занятость упали в отраслях, от которых экономика во многом остаётся зависимой: бытовые услуги, такие как здравоохранение и финансы, страхование и операции с недвижимостью (отрасль, ответственная за кризис).

До тех пор пока эта тенденция сохраняется, только мощные и продолжительные дозы фискально-денежных вливаний смогут поддержать внутренний спрос. А учитывая, что многие товары больше не производятся в США, стимулирующие меры привлекли бы больше импорта, ещё более подрывая торговый баланс. Самоподдерживающееся выздоровление, конечно, возможно, но оно предполагает основательную структурную перестройку, нацеленную на восстановление конкурентоспособности США на мировых рынках.


Даниель Гросс, директор Центра исследований европейской политики

("Project Syndicate", США)