Намерение правительства Ее Величества проверить, чистыми ли и правильными ли были доходы тех богатейших россиян, которые поселились в Лондоне, чтобы вдали от тоталитарной России наслаждаться британской свободой, заставляет вспомнить притчу о багдадском купце и его слуге.

Далее...



"В Багдаде купец послал своего слугу на базар за покупками, но тот спустя малое время прибежал в ужасе. На базаре он увидел Смерть, которая с грозным видом шла к нему. Слуга умолил купца дать ему самого быстрого коня, чтобы бежать в Самарру. Слуга поскакал, а купец решил сам пойти на базар, чтобы понять, что случилось. Он взаправду увидел Смерть и спросил, чем ее так разгневал его слуга. Смерть ответила: "Я не гневалась, я только удивилась, увидев его здесь, потому что сегодня вечером у меня с ним встреча в Самарре".

Такое бегство встречалось не только в фаталистических восточных притчах. Ошибки — причем порой самые трагические — в определении лучшего пристанища случались и в реальной жизни. "Из огня, да в полымя" — это не метафора, а точная констатация.

В незабываемом 1919-м люди бежали из голодающего Петрограда в относительно сытое тогда Поволжье. Никто не мог предвидеть, что в 1921 году там будет библейский голод.

В 1941 году удачными местами для эвакуации считались Краснодарский край и Сталинград. То, что немец дойдет и туда, в начале войны не знали.

Да и евреи Киева и других крупных городов, в особенности среднего и старшего возраста, недооценивали степень угрозы. Если бы они знали, что их ждет, то бежали бы на спасительный восток в чем есть. Но многих расхолаживал опыт немецкой оккупации 1918 года — "Чего бояться? Немцы культурный народ".

Теперь и жители Лондонграда, доселе твердо убежденные в том, что англичане — культурный народ, находятся в сильном смятении, поскольку сейчас никому не понятно, куда зайдут отношения России и Соединенного Королевства и как это скажется на тех, кто уютно — как им казалось — устроился на островах.

Прежде почти всеми считалось, что Британия охотно принимает гостей (желательно, конечно, состоятельных) из стран, отношения которых с королевством не идеальны, исходя из простого расчета. Всегда полезно контролировать богатую диаспору и через нее влиять на политику, быть может, недостаточно дружественной страны. Крупный российский капиталист, обосновавшийся в Англии на ПМЖ, или, еще лучше, важный чиновник, трудящийся в Москве, а на выходные приезжающий к семье в Лондон, — что может быть полезнее в смысле великобританских политических интересов?

Богатой диаспоре казалось, что так будет вечно, что не она, так ее дети органично войдут в островную элиту, и вдруг в воздухе запахло словами "нежелательные иностранцы". Тут взволнуешься.

Пока что видятся три варианта развития событий в Лондонграде.

Первый — это "Страшен сон, да милостив Бог". Фурор Джонсона и Мэй не вечен, деньги не пахнут, еще будет много шума, но в итоге найдут средство все спустить на тормозах — к дальнейшему процветанию Лондонграда. Опять же меры насчет маетностей, принадлежащих русским, — это уже отдает "ариизацией еврейской собственности", тогда как англичане — культурный народ.

Правда, самые оптимистичные эксперты отмечают, что лоеры и барристеры в этом случае очень хорошо наварятся. Доказательство своей белизны и пушистости может стать лондонградцам в копеечку, ибо британские адвокаты охулки на руку не кладут. Богатейшим капиталистам это не страшно, но для мелких и даже средних лондонградцев это может кончиться тем, что свою пушистость они подтвердят, но на прочее денег уже не останется, а жизнь в Лондоне дорогая.

Второй вариант — это "Изыди!". У англичан велика сила традиций. Восемнадцатого июля 1290 года король Эдуард I запретил евреям жить в Англии, а все их движимое и недвижимое имущество было конфисковано, хотя евреям в виде милости разрешили унести с собой в изгнание наличные деньги и личные вещи. Королевская же казна в результате стала единоличным владельцем не только еврейской недвижимости, но и долговых обязательств баронов и рыцарей перед изгнанными финансистами.

Спустя семь веков мероприятие, наверное, будет оформлено мягче, но суть его будет похожа: изрядно обобранные россияне частью вернутся на историческую родину, частью поселятся в какой-то новой земле обетованной — до следующего шухера.

Третий и самый некрасивый вариант называется "Стук-стук-стук!". Солидарность диаспоры вряд так уж сверхъестественно велика, а британские органы — как и их коллеги по всему миру, это родовое свойство органов — очень даже не прочь получить полезную информацию от людей, ею обладающих и при этом находящихся в непростом положении. У немалой части россиян, обосновавшихся в Лондоне, рыльце достаточно в пушку — вряд ли все приобрели свое состояние совершенно безукоризненными средствами, — и при этом они могут располагать представляющими интерес сведениями о своих богатых соотечественниках, которые тоже ведь не все кристальны.

Возможно, это не будет так, как в Париже, где в 1942 году гестапо прекратило прием боевых донесений, не будучи в силах справиться с их количеством. Но, вообще говоря, кампания под лозунгом "Покайся, Иваныч, тебе скидка выйдет", а равно "Нам их назовите и собственную участь облегчите" способна сильно обострить отношения внутри диаспоры. Отчего тоже пострадает былая привлекательность Лондона для россиян.

Эти люди сами выбрали свою судьбу, так что метрополии до их неприятностей большого дела нет. Злорадствовать не надо, неправильное это дело, но и принимать их проблемы близко к сердцу — и своих проблем хватает.

Но, конечно, всегда следует помнить, что встреча в Самарре (или в Лондоне) — это такая штука, от которой никто не застрахован. Безопасных прибежищ на самом деле не бывает.

ria.ru