У профессора Таллиннского университета языковеда Мартина Эхала идея - подарить всем живущим в Эстонии лицам без гражданства эстонское гражданство. Это был бы, по его словам, положительный жест, проявление величия духа различных общин в стремлении к совместному существованию, и это лишило бы Россию козырей, т.е. повода указывать пальцем, что в Эстонии не уважают права национальных меньшинств. Необходимость такого подарка Эхала обосновывает тем, что в современном мире, где этнические конфликты, насилие и террор скорее правило, чем исключение, достойно внимания, что при столь многонациональном составе в Эстонии сумели предотвратить взрыв и наладить мирное сосуществование различных общин.

- Почему вы приняли так близко к сердцу столь проблемную интеграцию в то время, когда эта тема особенно серьезно не воспринимается? далее...

- По-моему, для общества Эстонии это чрезвычайно важный вопрос. В конце концов, это вопрос также о том, что, как и эстонцы, русские такие же равные люди, но вот обращаются с ними не совсем на равных. Этот вопрос интеграции в том и состоит, чтобы преодолеть этот нейтральный барьер между различными общинами. Когда-то это был барьер отчуждения, сейчас это просто барьер, но хотя к русским в Таллинне относятся в целом нейтрально, взаимного общения нет. Считаю это общение важным для того, чтобы у нас на этническом пространстве не было людей, которые остаются вне общества, поскольку в дальней перспективе это может стать опасным. Опасным для интересов домашнего мира в Эстонии: если русские почувствуют себя брошенными и у них не останется надежды, то в их среде могут появиться экстремальные взгляды. В интересах домашнего мира было и то, если бы в Эстонии было всем хорошо жить, чтобы никому не нужно было создавать фронты сопротивления, чтобы всем было хорошо и спокойно, вот для этого и нужна интеграция. Во-вторых, интеграция помогла бы обогатить культурную жизнь Эстонии. Люди с другим самосознанием, из другой культурной среды, участвуя в эстонской культурной жизни, привносят сюда свое, и это дает очень приятные результаты, как, например, это случилось в легкой музыке, куда пришли русские и создали там новую, своеобразную культуру. Да и вообще развитие культуры проходит благодаря диалогу и, к счастью, у нас есть с кем вести диалог. Беда только в том, что диалог этот ведется не так хорошо, как мог бы.

- Каким вы себе представляете общество Эстонии?

- Я даже эстонское общество представляю как сочетание "инь" и "янь", как единое целое, у которого два полюса. На самом деле в Эстонии есть такая возможность существования единого целого, состоящего из двух половинок. Сейчас интеграция больше рассматривается с эстонской стороны, а я ее представляю как две равные половины, отличные друг от друга, но в то же время единые, где и возникает эта искра, движущая культуру.

- Здесь, конечно же, есть и те, кто о смешении культуры и слышать не желает?

- Ясно, что люди тревожатся за свое самосознание, и русские тоже боятся его потерять. И эстонцы боятся, что если слишком много их (русских) интегрируется, то может пропасть эстонское самосознание. Культура и есть постоянный диалог, помогающий преодолеть консерватизм и нормы. Если культура следует только нормам, что эстонец есть такой-то и такой-то, и ничего другого, то это беда. Но, конечно же, эстонцы, особенно старшее поколение, тревожатся, и это тоже естественно. В контексте Эстонии ни эстонская, ни русская община не должна поглощать друг друга. В Эстонии не должно быть страхов, что культура меняется, она меняется так и так, и, по-моему, изменения эти сейчас происходят больше под влиянием коммерческой культуры и английского языка. К счастью, эти процессы носят постепенный характер и дают человеку право привыкнуть.

- Как же нам быть с тем, что одни считают себя освободителями, а для других эта история видится под другим углом?

- У старших поколений свои позиции. Каждому необходимо что-то, чтобы сохранить свое достоинство, и если русское старшее поколение признало бы, что они мигранты, они бы тогда не смогли спокойно жить. Конечно же, им необходимо сознание, что у них есть свое место. Ясно, что это не согласуется с позицией старшего эстонского поколения, которое испытывает противоположные чувства и которому нужны иные основы для сохранения своего достоинства. Положительным я считаю в Эстонии то, что ни одна из сторон во имя сохранения своего достоинства не пытается растоптать другую. Даже относительно признанное противостояние (кто отмечает 9 мая, а кто иные даты) есть пример уважения и демонстрация того, что никто ни у кого не пытается "качать" свои права. Особенно разнятся меж собой старшие поколения, но есть различия и у молодежи, поскольку историческая и культурная память продолжает существовать. Однако я считаю, что и здесь потихоньку начинают проявляться общие черты, что очень положительно. Чтобы это могло проявиться, местная русская молодежь в Эстонии должна ощущать свои положительные импульсы, свои возможности. А вот если остается в душе ощущение себя как второсортного гражданина, то из этого ничего доброго не получится. У них должно возникнуть понимание того, что Эстония ценит их вклад, а это так и есть.

- Что есть предложенный вами миф об Успении Пречистой Богородицы?

- Я обнаружил этот миф на домашней странице Раквереской православной церкви. Это довольно древний миф, очевидно, с 16-го века. Он связан с русскими староверами, которые, будучи диссидентами в России, бежали в Эстонию. Они поселились на побережье Чудского озера, их культура прекрасно сохранилась до наших дней. Миф происходит из древней и святой рощи в Куремяэ. В этой роще видели какую-то святую женщину. Это было какое-то видение, множество народу приходило посмотреть на это, но когда люди приближались, видение исчезало. Так продолжалось несколько дней подряд, а потом оно исчезло. Эстонские крестьяне пошли посмотреть и обнаружили там икону. Они подарили эту икону староверам, которые жили неподалеку от Куремяэ, в деревне Яама. Те приняли ее и стали считать это место очень важным. И сейчас там находится один из шести наиболее важных монастырей православной церкви. Это важное место, и оно здесь, в Эстонии. Оно связано с каким-то женским божественным началом. Конечно, в христианских традициях видится Дева Мария, а для язычников она - Мать Земли. Как ее называть - это зависит от окружающей культурной среды. Для меня это просто символ материнства, она не просто Мария, а святой символ материнства.

- Как это объединяет две общины?

- Важно, что это начало, которое объединяет многие столетия местных эстонцев и русских, которые здесь давно живут. Конечно, можно возразить: мол, большая часть русских пришла сюда в прошлом веке. То, что я хочу сказать, тоже можно развить. Да, они действительно пришли сюда в прошлом столетии, но можно подумать и о том, что большая часть из них была в известном смысле диссидентами, как и русские староверы: в царское время сюда пришли те, кого притесняла царская власть, в советское время прибыло сюда много русских евреев, таких ученых, как Юрий Лотман, пришли они в Эстонии из России в спокойную среду, где их как диссидентов уважали.

Это важно, что то была лучшая часть русскоязычной общины, они боролись за демократию и за свободу выражения своих мыслей. Это говорит о том, что надо наших русских рассматривать исторически дальше, чем 50 лет назад. Неважно, в какой момент и кто сюда пришел, важно, чтобы они ощущали свою силу в этом культурном ряде и продолжали традиции, которые были здесь уже давно. Это важная часть, по которой местные русские сумели себя идентифицировать и отличать от русских в России. Русская культура в Эстонии - диссидентского характера, направленная на свободу духа. В этом смысле Эстония должна бы быть связующим звеном и символом. Жизнь показывает, что мы сумели терпимо относиться друг к другу в то время, когда в остальном мире наскакивают друг на друга именно из-за культурных различий. Поэтому я считаю неправильным утверждение, что эстонцы расисты.

- И в знак этого спокойного сосуществования было бы, на ваш взгляд, справедливо подарить гражданство?

- Я действительно считаю, что Эстония могла бы подарить гражданство тем, у кого его нет и кто живет здесь со времени восстановления независимости. Есть, конечно, и возражения, что, мол, их здесь так много...

- ...и что они тогда получат право избирать...

- Ну и что из того? Люди живут здесь, они должны иметь право сказать свое слово. Молодое поколение подрастает, теперь уже не середина 80-х годов, когда испытывали великий страх перед русскими. Ситуация другая, они не собираются тут какую-то российскую колонию создавать, они просто хотят хорошо здесь жить.

- А радикалы?

- В принципе, я доверяю русской общине и считаю, что радикалы в ее среде не наберут много сторонников. Радикальные воззрения найдут поддержку лишь в том случае, если ситуация станет очень критической и иных выходов не останется. Я думаю, что дела все-таки так плохо не обстоят. Если это общество неудовлетворенных людей, то они могут пойти пикетировать. Предоставление гражданства не даст возникнуть радикализму. Ясней ясного, что против силы выступает сила.

- Предоставление гражданства могло бы лишить Россию возможности очернять Эстонию?

- Конечно же, я думаю, что Россия так и так продолжит "нажимать на кнопку". Но когда возникнет подходящий момент, то есть кнопку на какое-то время перестанут нажимать, вот тогда и надо предоставить гражданство. И одним козырем у России станет меньше. Россия может в ЕС или на какой-либо другой международной арене в своей пропаганде повернуть дело так, что Эстонию заставят это предпринять, и тогда это будет намного хуже, это будет победа России и местных инородцев: ура, они не хотели, а мы их все-таки заставили! Не так ли?

Но если исходить из положительных точек зрения, то тактически это самое верное время. Прошло почти 15 лет с момента восстановления независимости, развитие шло положительно, и это было бы положительным признанием вклада русских.

- А этого ждут?

- Этого я не знаю, надо спросить у них. Если человек не желает, то он и не должен принимать гражданства. Этот жест можно назвать пропагандистским: если мы предложили, а они отказались, то в дальнейшем уже требовать нельзя.

- Комментаторы ваших мыслей делятся на две категории - на тех, кто поддерживает вас, и на тех, кто говорит, что об этом нельзя даже думать, а уж тем более говорить. Насколько созрели эти мысли?

- Я не встречался с национал-радикалами. Я не разговаривал с рабочими, имеющими среднее образование. Думаю, что среди людей с низким уровнем образования это вызовет наибольшие возражения. Образованное общество относится к идее положительно, так что можно считать ее созревшей.

- А политики?

- Политики, конечно, озабочены тем, кто их будет избирать. Партиям, которые на пенсионеров не надеются, легче, чем тем, кто учитывает голоса пенсионеров, ибо среди старшего поколения меньше тех, кто поддерживает идею подарить гражданство. Центристская партия ориентирована как на пенсионеров, так и на русского избирателя, и в то же время она может потерять и с той, и с другой стороны. Доселе политики не осмеливались предлагать эту идею. При разговоре с политиками создается впечатление, что они для этой мысли еще не созрели.

Если проанализировать, то этим шагом мы ничего не теряем. Людей, у которых нет гражданства, но кто его желал бы получить, не так уж и много. Те, кто хочет, настроены положительно. Вполне очевидно, что этим шагом выигрывают только те люди, которые и так поддерживают развитие Эстонии.

- В эстонском обществе к ученым не особенно прислушиваются.

- Да, политики играют в свои игры. Думаю, что этот вопрос с гражданством мог бы встать в повестку дня через два-три года. Я не вижу причин, почему это не может случиться. Высказанная мною идея придется кому-то по нраву - и он расскажет о ней дальше, кто найдет лучший вариант, расскажет об этом. Если есть поддержка, то идея находит свое распространение.

Эрика ПРАВЕ