Из-за ссоры двух министерств названная вторым Нюрнбергом международная конференция в Таллине, на которой коммунизм планировалось объявить международным преступлением, не состоялась.

Конференцию отменил бывший министр юстиции Кен-Марти Вахер непосредственно перед тем, как уйти с должности. Мероприятие должны были подготовить в сотрудничестве министерство юстиции и министерство иностранных дел, — пишет Postimees.

"Когда Кен-Марти Вахер ушел с должности, у министерства юстиции пропал всякий интерес к делу, а потом было объявлено об отмене мероприятия", — сообщил газете пожелавший остаться неизвестным эстонский дипломат.

По словам Вахера, конференция не состоялась по двум причинам: "Во-первых, был разыгран политический спектакль, который привел к правительственному кризису и лишил нас времени на подготовку. Во-вторых, МИД не продемонстрировал особого энтузиазма в связи с этой конференцией".

По мнению Вахера, подготовительная работа МИДа не была удовлетворительной, и из-за страха совершить внешнеполитический ляп он предложил перенести мероприятие на осень.

По словам тогдашнего министра иностранных дел и нынешнего министра юстиции Рейна Ланга, обвинения Вахера в адрес МИДа "мягко говоря, лживы". По его мнению, конференция была отменена, поскольку Вахер не был способен уладить дела.

Запланированная на 28-29 апреля конференция должна была сообщить миру о преступлениях коммунистического режима до празднования 9 мая в Москве. далее...



Согласно первоначальной идее Вахера, конференция в Таллине должна была стать помпезным мероприятием или вторым Нюрнбергом, где коммунизм был бы признан преступным, а национальным парламентам было бы сделано предложение занять ту же позицию. Обдумывалась и возможность предъявить России счет за ущерб, нанесенный оккупацией. МИД, однако, счел такой сценарий маловероятным, в связи с чем было решено провести научную конференцию по новейшей истории с сильным политическим подтекстом.

DELFI




Лето в Эстонии — пора антироссийских кампаний. Нервные узлы нынешней: суды над фронтовиками, которые уже после победы шли под пули “лесных братьев” — недобитых эсэсовцев, карателей, палачей; попытка премьер-министра Юхана Партса получить от России контрибуцию — компенсацию за нанесенный 50-летней “оккупацией” ущерб; бум, вызванный открытием “Музея оккупации”. Все это на фоне активной героизации бывших эсэсовцев и полицейских. Кому и зачем это нужно?

Помпезное здание “Музея оккупации” поставлено напротив бывшего мемориала Неизвестному солдату, склонившемуся над бронзовыми табличками с наименованиями соединений и частей, освободивших 22 сентября 1944 года Таллин от гитлеровцев, и фамилиями четырнадцати освободителей. Независимая Эстония сперва погасила Вечный огонь, затем сорвала и спрятала бронзовые плиты, потом “реконструировала”, выкопав останки героев “для перезахоронения”. Теперь против изувеченного Алеши встал “Музей оккупации” — венец антисоветской, антирусской агитации. Его создание возглавлял бывший президент Леннарт Мери. Каменное мифотворчество шло по нарастающей. Пролог — перезахоронение праха оберштурмбаннфюрера Ребане, перевезенного из Германии. Его заслуги — участие в казни 35 эстонских “советских активистов”, среди которых были женщины и дети. Сотни расстрелянных и повешенных в бытность командиром полицейского батальона в Ленинградской, Псковской областях, Белоруссии. Вслед за почетным перезахоронением последовало пышное открытие мемориала эсэсовцам в Синимяэ — местечке под Нарвой, где “красный” эстонский гвардейский корпус разгромил “коричневую” 20-ю эстонскую дивизию СС. И вот — музей.

Самый северный
концлагерь Европы

На его стендах, отмечает эстонская пресса, совсем мало “оккупационного” материала. И, судя по интернет-сайту — виртуальному близнецу музея, она права. Сайт представляет три оккупации, постигшие республику за полвека. Две советские (1940—1941 и 1944—1991 годы) и немецкую (1941—1944 годы). “Историки” оценивают ее как “мягкую” и почти не уделяют ей внимания. Все ресурсы брошены на советские “оккупации”. Поэтому мы вынуждены восполнить пробел и рассказать, почему Эстонию прозвали самым северным концлагерем Европы.

Из сообщения чрезвычайной государственной комиссии
о злодеяниях фашистов и их пособников (29 ноября 1944 года).

За три года разрушено 63 тысячи строений, в том числе 2699 промышленных зданий, 21 000 жилых домов, 76 больниц и поликлиник, 400 школ, 86 клубов и кинотеатров, 6 театров. У крестьян забрали 322 тысячи голов крупного рогатого скота, 107 тысяч лошадей. Общий экономический ущерб превысил 16 миллиардов полновесных тогда рублей. Самые тяжелые и невосполнимые потери — в концлагерях и тюрьмах замучено, убито 125 307 человек. Угнано (по оригиналу “отгружено”) в Германию 132 тысячи человек.

Известно и кто несет ответственность за эти разрушения и реки пролитой крови. Еще перед войной абвер и зарубежная служба гестапо создали вооруженное подполье. Так называемые “лесные братья” начали массовые казни по заранее подготовленным спискам еще до прихода немцев. “Братья” составили костяк профашистской организации “Омакайтсе” (“Самозащита”). Летом 1941 года в 13 уездных дружинах состояло более 20 тысяч вооруженных “самозащитников”. Через два года их численность возросла уже до 65 тысяч. Во всяком случае, по отчетам.

“Омакайтсе” стала кузницей и поставщиком кадров для полицейских батальонов, полиции безопасности, 20-й эстонской дивизии СС, охранников концлагерей и тюрем. За первые месяцы оккупации во время облав “омакайтсеки” и полиция схватили более 50 тысяч человек, 8 тысяч из которых убили “при попытке сопротивляться”. Из 42 тысяч, брошенных в концлагеря, выжили несколько сотен.

Уничтожали не коммунистов (в подполье осталось 350 членов партии), не евреев (к зиме было расстреляно 1000 человек, остальные, более 70 процентов, эвакуировались вместе с Красной Армией), а новоземельцев (бедных крестьян, получивших землю от Советской власти), рабочих, интеллигентов, не принявших фашизм. Кровавый конвейер смерти гитлеровцы полностью доверили местным подручным, рьяно доказывавшим, что они почти арийцы. Арестовывали эстонцев, судили, приговаривали к смерти и исполняли приговор исключительно эстонцы.

Эстония — первая и единственная в Европе страна, доложившая Гиммлеру о том, что “очистилась от евреев”. Вот крупные филиалы смерти. Концлагерь и противотанковый ров в Тарту, ставший самой большой общей могилой жертв эстонских палачей, — 12 тысяч жизней оборвалось на его краю. Концлагерь “Ягала” и Калеви-Лийва, место казни 6 тысяч евреев, привезенных из стран Европы в 1942 году. Клоога под Таллином, где в кострах сожгли 2,5 тысячи живых и мертвых. Концлагеря и тюрьмы в Нарве, Пярну, Валге, Таллине. Среди казненных множество детей — от новорожденных до подростков. И даже неродившихся. Сохранились показания об изувере-охраннике из Тарту, любившем бить финкой беременных в живот. В Клоога родившихся мальчика и девочку сразу же бросили в печь, чтобы не портили “отчетность”. На счету палачей еще около 200 тысяч сельчан, казненных в Ленинградской, Псковской, Новгородской областях, в Белоруссии, на Украине, в Польше, при “усмирении” партизан.

60 лет назад Гиммлер успокаивал: “Большинство из нас знает, что такое 100 трупов, или 500, или 1000, лежащих рядом... Вот что занимало нас. Эта страница нашей истории, которая не написана и которая никогда не будет написана...”

В советской Эстонии начали заполнять эту страничку на подручных Гиммлера. Многих эсэсовцев-карателей, палачей концлагерей разыскали и открыто судили. В демократической Эстонии тщательно стирают память о зверствах нацистов — пришлых и местных, отмывают биографии “освободителей”, “борцов за независимость”. Отсюда и “мягкая” оккупация на музейных стендах и сайте.

“Оккупация” по-русски

“Первая советская оккупация” в 1940 году началась с установления стипендий малоимущим студентам и учащимся старших классов, отмены платы за обучение — до этого не училось более 40 процентов детей. Свыше 80 тысяч бедных крестьянских семей получили 330 тысяч гектаров земли. За первый год выпуск промышленной продукции возрос на 63 процента, ликвидирована безработица, увеличились зарплаты и снизилась квартплата. Впервые в Эстонии были установлены государственные пенсии, стала бесплатной медицина. Но национализация банков, крупных предприятий, увольнение из всех госструктур, армии, полиции причастных к террору против “красных” эстонцев за двадцать лет гражданской войны породили ненависть у еще недавно наиболее влиятельной части населения. Имущественный, а не национальный вопрос в очередной раз разделил эстонцев. Вооруженное подполье формировалось еще до депортации 14 июня 1940 года. Утверждение о том, что именно оно толкнуло эстонцев в объятия Гитлера — всего лишь миф для оправдания преданной службы ему. Советская власть пришла в Эстонию со всеми своими плюсами и минусами — была ничуть не лучше и не хуже, чем в любой другой республике...

Теперь о “второй советской оккупации”. Сразу же после освобождения Эстонии от гитлеровцев Москва выделила Таллину 300 миллионов рублей на восстановление народного хозяйства. Еще 260 миллионов пострадавшей Эстонии (ущерб от фашистской оккупации республики в 2,5 раза превысил ущерб Литвы, в 3 раза — Молдавии. — Прим. ред.) направили другие республики. Они же прислали 40 тысяч тонн угля и кокса, 11,5 тысячи тонн металла, 1150 автомобилей. Для сравнения: в 1945 году Эстония поставила товаров и промышленной продукции на 85 миллионов рублей...

За 50 лет “оккупации” валовая продукция в промышленности возросла в 55 раз, добыча горючих сланцев — в 13,5, объем капвложений —
в 30 раз, в сельское хозяйство вложено 6 миллиардов рублей. Урожайность и сборы зерновых увеличились вдвое.
Последнее советское “злодейство” — ввод глубоководного Новоталлинского порта стоимостью около 6 миллиардов долларов.

Следует отметить, что за годы послевоенной “оккупации” республики число средних школ на селе возросло в 4 раза при трехкратном сокращении сельского населения. Обучение в эстонских школах длилось 11 лет (затем 12), на год больше, чем в русских, чтобы дети учили русский язык не в ущерб родному и всем другим предметам. В десятки раз возросло количество студентов вузов и средних специальных учреждений, количество преподавателей и научных работников. Создана Академия наук в составе 11 самых современных институтов. Средний эстонец писал и издавал книг на родном языке в 2 раза больше, чем литовец или латыш, в 3 раза — чем грузин или русский, в 35 раз больше, чем украинец. По торговому обороту на душу населения Таллин уступал только Москве.

Какой “оккупант” будет вкладывать огромные деньги во временно захваченную территорию — не грабить, а развивать ее, чтобы превратить в более развитую, экономически сильную, с более высоким уровнем образования и культуры, чем сама Россия? Эстония была более любимой Кремлем, чем остальные республики. И пользовалась этим, стремясь жить еще богаче, усиливать экономику — постоянно вносила предложения в Госплан и правительство СССР о развитии производств. Москва не навязывала Таллину ни одного крупного предприятия. Новые производства как иммиграционный насос “высасывали” самую активную часть молодежи из окружающих российских областей. Теперь пришлых инородцев зло именуют “колонистами”, или брезгливо “гастарбайтерами”, или помягче — “экономическими мигрантами”.

Экономические процессы, а в какой-то мере и бездумье руководителей республики обусловили в основном механический рост ее населения. Даже ярые антисоветчики не нашли подтверждения идеи о преднамеренной государственной политике русификации Эстонии через ее индустриальное развитие.

В процентном отношении доля эстонцев среди населения за 50 лет уменьшилась. Но их численность (1922 г. — 940 тысяч, 1940 г. — 951 тысяча, 1945 г. — 830 тысяч, 1989 г. — 961 тысяча) не сократилась даже после военной демографической катастрофы. Во время первой, довоенной независимости эстонцев ежегодно “прибывало” по 0,5 тысячи человек в год, во время “оккупации” — по 2,8 тысячи. За годы второй, нынешней независимости эстонцев стало меньше на 120 тысяч — это уже близко к военной демографической катастрофе.

Поразительна фактическая и интеллектуальная скудность стендов музея и интернет-сайта о советской “оккупации”. Любой мало-мальски знающий Эстонию житель еще раз убедится, что это 50-летие было историческим взлетом ее экономики и культуры. Устроители “политшоу” явно опростоволосились.

Плати, Россия

Хребет, на котором держится новая эстонская идеология и соответственно история — советская и шире — русская, — многовековая “оккупация”. Искажение прошлого позволяет объединить нацию против “пришлых” и убедить Запад в реальности “оккупации и геноцида”. В том, что страдания нации — жертвы не оплачены. Выворачивание истории наизнанку — бизнес, весьма и весьма выгодный, экономически и политически. Литва первой официально потребовала от России компенсаций — их размер определяется в 300—400 миллиардов долларов. (Официально Литва потребовала “всего” 20 миллиардов долларов. — Прим. ред.) Сейм Латвии подобный закон принять не сумел — депутаты уклонились от голосования. Хотя ущерб, нанесенный Латвии, здесь оценили в 30—40 миллиардов долларов. Эстония за свои страдания хочет еще меньше: 3—4 миллиарда. Уже сам по себе такой разброс “счета” — свидетельство полной несостоятельности. Тем не менее попытки подоить Россию как в 1920 году при заключении Юрьевского (Тартуского) договора продолжаются. (Эстония в 1920 году от России получила 15 миллионов рублей золотом. — Прим. ред.)

— Мы хотим включить этот вопрос в рабочую повестку эстонско-российской межправительственной комиссии, поскольку нынешнее правительство, как и предыдущие, считает справедливым и обоснованным потребовать компенсаций от того, кто нанес ущерб, — заявил новый премьер-министр Юхан Партс.

3—4 миллиарда долларов — это потери республики от пребывания советских — российских — войск. Требование абсурдное хотя бы потому, что Россия передала Эстонии всю недвижимость вооруженных сил стоимостью десятки миллиардов долларов.

Наш МИД отреагировал на желание Партса пополнить казну за счет России достаточно жестко: “Российская позиция по вопросу так называемой “оккупации” хорошо известна и остается неизменной. Попытки предъявлять политические и моральные претензии лишены всякой логики. Постановка вопроса “о последствиях советской оккупации” способна привести к серьезным негативным последствиям в российско-эстонских отношениях”.

Быстрая и ясная реакция России на финансовые спекуляции вокруг “оккупации” радует. Но почему МИД и наше правительство молчаливы и инертны по отношению к откровенно националистической, антироссийской политике Эстонии, в основе которой лежит все тот же миф об “оккупации” и колонизации? Пример ее — только что закончившиеся процессы над фронтовиками, сотрудниками НКВД Владимиром Пенартом и Юрием Карповым. Они обвиняются в том, что участвовали в ликвидации бандитских групп — “лесных братьев”. Оба приговорены к 8 годам условно. Скоро начнется суд еще над шестью ветеранами. Эстонское правосудие превратилось в орудие политической мести. Об этом — в следующем номере. Подготовлена беседа с адвокатом Вахтангом Федоровым, защищающим российских граждан в Прибалтике. Расплачиваться судьбами фронтовиков за извращенную мифологию эстонских политиков еще более недостойно, чем валютой.

http://sky.vnet.ee/pravda.htm