6 августа 1942 года преподаватель Януш Корчак разделил судьбу своих воспитанников и добровольно - свидетельства гласят, что офицер СС предложил ему жизнь - вошел в газовую камеру.

Далее...



Писатель, врач, общественный деятель Эрш Хенрик Гольдшмит приобрел псевдоним Януш Корчак в 1898 году по ошибке. Правильным было бы написание Янаш, но в типографии при публикации пьесы на обложке вместо ”a” поставили ”u”, и спорить с редактором 20-летний автор не стал. Кажется, единственный раз в жизни, Корчак смирился и пошел на поводу у другого человека.




В 1905 году он получает диплом врача и отправляется на русско-японскую войну в составе русской армии, работает в Харбине. Затем проходит Первую мировую, служит в Киевском госпитале. Именно там он пишет ”Ребенка в семье”— первую часть тетралогии ”Как любить ребенка”. В 1918 году Польша становится самостоятельным государством, Корчак возвращается в Варшаву. Однако его мечте — заняться домом-интернатом — вновь мешает война. На этот раз советско-польская. Корчак получает звание майора и отправляется в Лодзь. Сам педагог относился к коммунистическим идеям без пиетета: ”Я уважаю эту идею, — писал он. — Но это как чистая дождевая вода. Когда она проливается на землю, то загрязняется”.

К 20-му году Польше, как и чуть ранее Эстонии, удалось отстоять свою независимость. И переболевший тифом Корчак наконец-то возвращается к мирной жизни. В течение многих лет он вместе с Мариной Фальской руководит интернатом ”Наш дом”, где применяет новаторские педагогические методики, а заодно редактирует приложение для детей к еврейской газете ”Наше обозрение”.


"Коммунизм - это как чистая дождевая вода. Когда она проливается на землю, то загрязняется".

Лучшую характеристику Корчаку дал советский публицист Симон Соловейчик: ”С него можно начинать курс (педагогики), а можно и заканчивать им, ибо идея Януша Корчака известна человечеству с тех пор, как оно стало человечеством: воспитатель должен любить детей…”

В 30-е Януш Корчак ведет собственную радиопередачу. Именно для нее он придумывает образ Старого Доктора (что-то вроде американского доктора Дулитла или русского Айболита). Старый Доктор создавал атмосферу тепла в отношении ребенка. Увы, записи его передач не сохранились.

Еще 2 августа 1939 года, всего за месяц до того момента, когда нацистские танки сломают пограничные шлагбаумы, педагог справлялся у знакомой о возможности отъезда в Палестину. Но так и не уехал. Последнее выступление Корчака на радио состоялось в сентябре 1939 года: в нем он обращался к детям, желая их успокоить и подготовить к грядущим событиям.

В то же время он специально заказывает себе мундир майора польской армии, в котором ходит по оккупированной Варшаве. ”Я горд быть польским офицером и буду ходить, как хочу”, — сообщает он своим знакомым. В 1940 году вместе с воспитанниками ”Дома сирот” его перемещают в Варшавское гетто. Арестовывают, затем освобождают. Несколько раз ему предлагают побег из гетто. Писатель Игорь Неверли неоднократно проносит в гетто деньги и поддельные документы. У него есть опыт организации побегов и укрывания евреев у себя дома. Но свою встречу с Корчаком Неверли описывает так:

”Корчак взглянул на меня так, что я съежился… Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же своего ребенка в несчастье, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в газовой камере? И можно ли это все пережить?”

9 февраля 1942 года, то есть за несколько месяцев до смерти, Корчак подает прошение назначить его воспитателем в Главный приют, о котором даже в гетто ходили мрачные легенды. Сюда свозили осиротевших детей со всего закрытого квартала, которые существовали в катастрофических условиях. Но даже здесь Корчак верил, что что-то можно изменить.


Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь




Летом 42-го Корчака, его коллегу Стефанию Вильчинскую и всех оставшихся в живых еврейских детей отправляют в Треблинку. Узник варшавского гетто Эммануэль Рингельблюм, понимавший, что оттуда нет возврата, оставил такое свидетельство об этом дне:
”Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. Выстроенные четвёрками дети. Во главе — Корчак с глазами, устремлёнными вперед, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь. Когда немцы увидели Корчака, они спросили: ”Кто этот человек?” Я не мог больше выдержать — слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками.

Легенда гласит, что даже в Треблинке, лагере смерти, офицер СС предложил ему остаться. В живых. Одному. Без детей. Корчак в ответ зашел в газовую камеру и захлопнул за собой дверь.