Первый раз я узнала, что слишком стара в двенадцать лет. Я побывала на фестивале бальных танцев и загорелась: «Хочу!». Однако в школе мне быстро объяснили - «поздно девочка, по меркам бальников ты уже можешь готовиться к пенсии».

Я поплакала, поплакала, пошла и записалась в студию для аматоров, где с удовольствием выписывала несколько лет ча-ча-ча, румбу и венский вальс.

Далее...



Второй раз я постарела в двадцать семь. Джентльмен, с которым я тогда встречалась, до меня «предпочитал моложе», дев эдак двадцати-двадцати трех лет, о чем постоянно рассказывал и даже проводил сравнительный анализ. И хоть я налета возраста в зеркале тогда не наблюдала, ощущение лишнего пятерика меня не покидало.

Интересно, что одновременно с этим я была «слишком молода» на работе. Маститые товарищи, которые пытались спихнуть меня с поста, намекали, что у меня постоянно чего-то не хватает: то опыта, то нужных связей. Я хмурила брови, работала еще усерднее, нарабатывая опыт и обходясь без связей. Как ни странно, все получалось.

Экзюпери писал: «Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека».

Две старушки спорили на перекрестке. Одной было около семидесяти лет, второй явно под девяносто.

- Нам нужно идти туда. – Говорила семидесятилетняя.
- Что ты понимаешь? Опять все перепутала! – Возмущалась та, что постарше.
- Я точно тебе говорю. – Не сдавалась первая.
- Еще чего. Яйца курицу не учат! – Давила авторитетом вторая.

Я поняла, что можно быть для кого-то малолеткой и динозавром одновременно. Все относительно. Всегда найдутся те, для кого ты будешь «слишком молод» и «слишком стар». Слишком юн и слишком опытен, слишком серьезен и слишком весел.

Все это простительно. Непростительно одно – послушать их, пойти на поводу, позволить решить за себя. Отказаться от своих желаний, своей мечты, своего пути и просадить себя в клетку чужих убеждений.

Жительница Цурюпинска Пелагея Райко начала рисовать в шестьдесят девять лет. Холсты нашлись быстро – ими стали стены ее собственного дома. Потом, когда они закончились, в ход пошла калитка. Забор. Гаражные ворота. Всю свою маленькую пенсию Пелагея тратила на кисти, покупала самую дешевую краску – эмаль ПФ и рисовала райские кущи, птиц и библейские сюжеты, которые только приходили ей в голову. Жители села смотрели на ее увлеченность с оторопью – «не повредилась ли бабушка умом?». Некоторые из тех, кто тогда считал ее сумасшедшей, сегодня проводят экскурсии по ее дому, который, после смерти художницы, внесли в список памятников культурного наследия Украины.

Хорошо, что Пелагея Андреевна не поехала ни в какое академическое заведение. Там бы ей, наверняка объяснили, что для классического академического образования она слишком стара. Видит плохо. Карандаш держит неправильно. И вообще, положите малярную кисть и возьмите нормальную. Она рисовала, как чувствовала и, кажется мне, была в этом очень права.

Ее пример меня очень вдохновляет и как бы говорит, что никогда не бывает «слишком поздно», пока человек жив.

Некоторые учителя отмечают, что у взрослых учеников есть большое преимущество перед молодыми – огромная мотивация и упорство. Именно они по­мо­га­ют спра­вить­ся с фи­зи­че­ски­ми недо­стат­ка­ми, дефицитом времени и доказать, что для счастья твой возраст - вполне подходящий.


Дарья Исаченко