Хотелось уйти в осеннюю депрессию, но не отпустил сын.
Артем принёс мне Маршака, старое издание из библиотеки моих родителей, из моего детства. Мы читали, и на одной из страниц обнаружили каляки-маляки красным карандашом.

— Кто это сделал? — воскликнул Артём.
— Это я сделал, — вздохнул я, — когда был маленьким.
Артем проникновенно посмотрел мне в глаза и сказал:
— Никогда больше так не делай.

Далее...



Хотелось уйти в осеннюю депрессию, но не отпустила жена. Наверняка сама не поняла, как. Просто прошла мимо, шепча шелками и туманами, в домашнем, так, что я подумал "ого, какая у меня жена", и улыбнулся.

Хотелось уйти в осеннюю депрессию, но не отпустил кот. Я пошёл в ванную помыть руки, а он лежит в раковине, аморфная мидия в керамической створке. Казалось бы, неудобство, а вот на тебе.

Хотелось уйти в осеннюю депрессию, но не отпустил дождь. Да и не дождь вовсе, а то самое моросящее недоразумение, которое обычно в депрессию приглашает. Но этот конкретный дождь (а к любому дождю хорошо бы относиться как к этому конкретному) заговаривался на подоконнике с интонацией Боярского: все пройдёт, так устроен свет.

Хотелось уйти в осеннюю депрессию, но не отпустила книжка. Давно заброшенная, заложенная посередине, а тут вдруг пошла. Как тот дождь, непринуждённо и самотёком.

Депрессия ждала за порогом, посыпая голову листьями, что пеплом, и не могла дождаться.

Просто я подошёл к депрессии во всеоружии — в сыновьях, жёнах, котах, дождях и книгах. Что-то одно из этого уже атомная бомба, а все вместе так и вовсе Звезда Смерти. В хорошем смысле.


Олег Батлук