Сразу после выборов, на которых русские политики потерпели запланированное государством поражение, власти перешли в наступление против неэстонцев.

Это — поддержка кабинетом министров инициативы партии Isamaaliit о признании 22 сентября днем траура, призыв главы нашего правительства к России извиниться перед Эстонией за советскую оккупацию, инициатива министра юстиции о введении цензуры в Интернете, где портал Дельфи остается единственным для местных русских островком свободы слова. А еще все СМИ, в том числе и "для русских", сразу и дружно заговорили от имени неэстонцев, у которых пока никто и мнения-то не спрашивал, о неизбежности обучения в русских гимназиях на эстонском языке…

Как привыкают к социальной параше

Как образно выражается один дельфиец, русским и впредь будут отведены места у социальной параши страны.

В Таллине эстонская молодежь уже имеет двукратное преимущество перед русскими при получении высшего образования. В Эстонии зарплата русского составляет две трети от зарплаты эстонца. Рождаемость среди русских падает, у эстонцев — растет. И такое имеет место быть не при родоплеменном строе, не в феодальной стране или довоенной Эстонии, а в Евросоюзе!

Но русские смирились со своим, оскорбительным для человека, статусом жителя второго сорта. Или Эстония для них, что для сытого москвича — Нью-Йорк?

Даже местные образованные русские все это проглатывают! Отчего так? Они терпят еще и потому, что с 1991 года объективных условий для борьбы за свои права у них всегда было мало или государство их искусно урезало. Они считают неравенство неизбежным и чуть ли не естественным и потому, что население зомбировано государством. Оно изо дня в день внушает русским, что они не только непрошенные, чужие, но и неполноценные.

Далее ...




Им вменяют в вину советскую "оккупацию", ее "последствия". Русских открыто, даже правопреемных граждан ЭР, считают потомками оккупантов и колонистов. В этом наша страна убедила и Евросоюз, который к тому же рад, что в Эстонии нет албанского бунта и французских беспорядков.

Интересную позицию заняла Россия. Даже проблемами своих граждан в Прибалтике она озабочена, так сказать, по касательной. Впрочем, в отличие от многих местных русских, иждивенчески относящихся к Российской Федарции, я считаю эту позицию вполне реалистичной. Иллюзии — помеха самодостаточности русской общины в Эстонии.

Мы не плохие и не чужие, мы — другие

С некоторых пор Москва настойчиво рекомендует местным русским политикам "идти" в эстонские партии и добиваться там лучшей доли для сородичей. Так, мол, формировались все диаспоры за рубежом. Но этот совет у нас работает плохо: в Эстонии строится не гражданского общество, а моноэтническое государство. И русским в эстонских партиях никто не позволит отстаивать евронормы, защищающие права нацменьшинств.

Но исключительно важно и то, что русское население во всем порубежье (по границе с Россией) радикально отличается от русских, живущих в дальнем зарубежье.

Первое. Т.н. инородцы Эстонии вовсе не въезжали в чужую страну, многие родились здесь до восстановления независимости и считают Эстонию если не новой, то второй родиной. Свою роль в этом сыграла и близость первородины, что порождало иллюзии о продолжающейся жизни в "семье единой". Потому большинство местных русских справедливо не считает себя иммигрантами. Нет у властей и оснований считать их незаконопослушными жителями ЭР.

Русские Эстонии — не классические иммигранты. Но любой из них, кто решил обосноваться в Финляндии, понимает, что тут он действительно изначально чужой, а потому беспрекословно выполняет предписания принимающей стороны.

Второе. Когда местным русским говорят, что они могут стать в Эстонии похожими на французских бунтарей, предки которых приехали после Второй мировой войны в цивилизованную метрополию из бывших колоний Франции, то это — заблуждение. По-своему тут многое наоборот.

Предки сегодняшних русских в Эстонии — "оккупанты и колонисты" — массово трудились, образно говоря, в шахтах, а угнетаемые активно участвовали в управлении страны-"колонии". Одно дело, когда алжирец, обосновавшийся во Франции, усваивает великую французскую культуру, совсем иное, если "потомка колониста" погружают в провинциальную культуру "бывшей колонии".

При этом его садистски приучают еще и одобрять непрекращающуюся и бессмысленную критику своей прародины (России), что сродни осуждению своей матери за грехопадение, да и то предполагаемое. И это — интеграция, диалог?

Третье. Иммигранты, как правило, это энергичные и способные люди. Они не боятся перемен, легко снимаются с насиженных мест и адаптируются на чужбине.

Русские Эстонии в значительной степени привыкли жить по командам и указкам Адмнистративной Системы, а потому они малоинициативны. К тому же их воля была подавлена в восстановившей независимость Эстонии — они ощутили свою ненадобность и несостоятельность в новом, враждебном государстве.

Что касается малочисленной русской, больше технической, интеллигенции, то и она оказалась никому ненужной. Такая не способна духовно сплачивать общину.

Четвертое. В такой ситуации русские предприниматели пресмыкались перед властью, сначала желая получить гражданство, потом — место на галерке под национальным бизнес-солнцем. Содействует этому и наше государство, которое немедленно наказывает налоговыми проверками "русские" фирмы, осмелившиеся помочь русской организации или (не дай Бог!) русской партии.

Часто ли снисходили наши русские транзитчики до строительства культурно-информационных центров в городах, где компактно проживают русские? Или учреждали стипендии для талантливой русской молодежи и благотворительные фонды для бедствующих русских?

Мультикультурность как ширма

Как быть? После выборов заговорили об исходе русских, стали говорить и о добровольной ассимиляции. В свою очередь эстонские политики — о европейском опыте мультикультурности, будто в нашем обществе все имеют равные политические и другие права. Вот и прикрываются у нас мультикультурностью, которая к тому же не решает экзистенциальных проблем русского "меньшинства".

В Европе мультикультурность не противопоставляется гражданству, у нас же, если ты не эстонец, но с синим паспортом, в подсознании политика и чиновника ты все равно скорее нацмен, чем гражданин.

Это подтверждает и такая дикость. Недавно в Таллине умер известный за рубежом доктор Натан Эльштейн, он был почетным гражданином столицы Эстонии, но никто из представителей власти не пришел на его похороны, не было некрологов в эстонских газетах.

В последних местных выборах могли участвовать те же финны — граждане Евросоюза, а вот русские, татары или марийцы с постоянным видом на жительство должны были иметь пятилетний стаж проживания в данной местности, пусть они даже родились в Эстонии.

Или такое — все давно привыкли, что из года в год среди сотен награждаемых президентом ЭР орденами жителей страны неэстонцы составляют единицы. Это однозначно доказывает, что либо русских в Эстонии нет (не видят), либо они вытеснены на окраины жизни общества.

Таких примеров отчуждения пруд пруди.

Права — равные, а табачок — врозь

Но коль так, то может стоит узаконить нелегальную, но уже реальную сегрегацию? Такая попытка была лет десять назад, когда власти провалили нарвский референдум, решавший вопрос об автономии Северо-Востока. Ее учреждение и сегодня не противоречило бы международному праву.

Сегрегация означала бы разделение государственного и местных бюджетов на три части: одну — общую и еще две — пропорциональные, по числу эстонцев и неэстонцев. Ведь налоги, причем на равных, платят и те, и другие.

К примеру, расходы на просвещение или общественно-правовое радио и ТВ могли бы быть раздельными. В Таллине сотни миллионов крон налогоплательщиков пошли на поддержание элитности нескольких средних учебных заведений, где в основном учатся эстонцы. Это справедливо?

Можно рассматривать многие сферы возможной раздельной деятельности, это — образование, культура, право, СМИ, язык. Тут — огромное поле для предложений и юридических обоснований. Ясно, что во всем остальном Закон должен быть для всех один.

Это решило бы проблемы двойной морали и двойных стандартов. Например, зачем замалчивается морально-психологическая подавленность русских, которым навязывают эстонскую ментальность и миропонимание, создается общественный климат, при котором боязно говорить вслух по-русски и чувствовать себя русским в учреждениях власти и общественных местах? Разумеется, речь не об изучении эстонского языка или местной культуры — это надо только приветствовать.

Еще. Разве не действует на массовую психику война памятников, пересмотр новейшей истории, бретерство в отношениях с Россией? Впрочем, и национал-радикалов жаль — совсем они извелись. Так пусть сооружают монументы освободителям в немецких мундирах, но пусть оставят в покое наши памятники. Или, если эстонцев раздражает употребление русского языка в работе представительной власти, — сделаем их двухпалатными, в том числе и Рийгикогу.

Кстати, очертания предлагаемой сегрегации наблюдались и в советской действительности, когда в Эстонии, например, стали возникать трудовые коллективы по этническому признаку. Жизнь так или иначе берет верх. Но при этом унижение национального достоинства не только каралось советским законом, но и осуждалось общественным мнением. Каждый факт имел самые серьезные последствия — задержка в карьерном росте, понижение в должности, увольнение, осуждение товарищей.

Сегодня русские перед выбором: или они добровольно примут сегрегацию, но цивилизованную, или будут и дальше делать вид, что не ведают, как их незаметно, но последовательно превращают в эстонцев третьего разряда?

Димитрий Кленский