Итак, 1988 год (или 89?). Буэнос-Айрес. Огромный город-монстр, внешне в центре напоминающий Нью-Йорк на Манхеттене (честное слово).

И вот, одним прекрасным утром на карниз одиннадцатого этажа огромной башни -- жилого дома, выходит погулять маленькая собачонка -- пекинская болонка. Почему вышла, что ей надо было на карнизе, что в голову собачью взбрело -- это уже никто не узнает. Казалось бы, не кошка...

Хозяйка ушла в магазин или на работу там, это не важно. Главное, болонка осталась одна, стало ей скучно, решила прогуляться по карнизу.

Болонка, конечно, срывается и падает. Была бы кошка, так не упала бы. А болонка -- сорвалась запросто. Когтей нет, зацепиться не за что.

Хвоста, которым управлять в полете можно, тоже нет, так что болонка быстро летит к земле, набирая скорость по всем законам физики.

А надо вам сказать, что Буэнос-Айрес -- город большой. Дом стоит на Коррьентес -- кто бывал, помнит, одна из центральных улиц. Народу ходит внизу -- толпы. Движение машин -- жуткое.

И вот болонка долетает до земли, да так удачно, что попадает прямо в голову какой-то несчастной старушке, бредущей по своим делам.

Старушку, понятное дело, наповал. Все бы ничего, хотя старушку жалко, но дело все в том, что по ходу ее движения открыт канализационный люк, а в шахте рабочие что-то паяют. Вокруг стоит ограждение, но старушка в падении сбивает заборчик и падает прямо в открытый люк. В это время по лестнице спускается или поднимается слесарь, тело старушки падает ему на голову, слесарь срывается с лестницы, летит вниз и падает прямо на живописную группу коллег, которые паяют какую-то трубу. Разумеется, при падении паяльная лампа отлетает в сторону, газовый баллон вспыхивает, а через несколько секунд раздается взрыв.

Группа в полдесятка слесарей почти в полном составе погибает на месте один, обгоревший, остался жив, он и поведал детали). Это-то пустяки, так как при взрыве пробивается стена подземной шахты, а тут же проходит линия метро, где идет поезд! Поезд срывает с рельсов, он ударяется во все углы и стены, вагоны налетают друг на друга. Огонь, взрывы, рушатся перекрытия. Сплошной винегрет и мешанина...

Картины ада Данте. Пара сотен человек гибнет на месте.

Однако, это еще далеко не конец. При том же взрыве из колодца вырывается столб пламени, а городской автобус, в это время поварачивающий с Коррьентес на эту улицу (Риобамбма?), влетает в облако дыма, ошалелый шофер выворачивает руль, и автобус на полном ходу врезается в стоящую рядом бензозаправку! Одновременно из-под земли рвутся языки пламени от катастрофы метро. Бензоколонка взлетает на воздух.

Машины, автобусы, люди... Н... да... Дом, стоящий рядом (не тот, из которого болонка свалилась), охвачен пламенем и рушится от местного землятресения -- ведь все вокруг взрывается... Весь квартал полыхает и грохочет взрывами газовых баллонов, осколки от которых разлетаются по всему району, поджигая соседние дома, автомобили, разнося стены...

Одним словом, пожар длится 36 часов, после чего затухает сам собой. Трупов -- 475 человек, пропавших без вести -- еще столько же, если не больше.

И тут начинается. Президенту (Альфонсин) надо выступать по ТВ с обращением к нации. Он и выступает: «Дорогие сограждане! Беда обрушлась на нашу страну. Невиданная катастрофа унесла жизни сотен и сотен наших соотечественников. Виною стала маленькая пекинская БОЛОНКА...» (тут президент, несмотря на трагедию, не может сдержать истерический смех, а вы бы смогли? Я его понимаю).

По ТВ передают последние известия: «Поступают новые данные о трагедии на Коррьентес! Пожарными обнаружено еще 22 тела погибших в результате падения пекинской болонки...» (ведущая выпучивает глаза, пытаясь удержать рвущийся наружу хохот).

Народ, это было неповторимо! Все понимали, что трагедия есть трагедия. Но я приходил с работы, а супруга сообщала с горестным видом: «Еще 30 человек нашли на месте падения собачки...»

В журналах на обложках фото этой милой пушистой болонки на руках у хозяйки, с бантиком на шее и надпись -- Коррьентский Монстр!

Так и осталась катастрофа в памяти народной под названием «Трагедия болонки».

А вы говорите, терроризм...