На разрисованных райскими цветами тарелках с черной широкой каймой лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри. На тяжелой доске кусок сыра со слезой, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, - икра. Меж тарелками несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на маленьком мраморном столике, уютно присоединившемся к громадному резного дуба буфету, изрыгающему пучки стеклянного и серебряного света. Посреди комнаты - тяжелый, как гробница, стол, накрытый белой скатертью, а не ней два прибора, салфетки, свернутые в виде папских тиар, и три темных бутылки.

Алла БоRисовна внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то шкворчало.

Запах от блюда шел такой, что рот немедленно наполнялся жидкой слюной. - Сюда их, - хищно скомандовал Филипп Бедросович, - Юрий Юлианович, умоляю вас, оставьте икру в покое. И если хотите послушаться доброго совета: налейте не английской, а обыкновенной русской водки. Красавец Юрий Шевчук в приличном черном костюме передернул плечами, вежливо ухмыльнулся и налил прозрачной. - Чеченская? - осведомился он. - Бог с вами, голубчик, - отозвался хозяин, - Это спирт. Алла БоRисовна сама отлично готовит водку. - Не скажите, Филипп Бедросович, все утверждают, что очень приличная. Тридцать градусов. - А водка должна быть сорок градусов, а не тридцать, это во-первых, а во-вторых, - бог их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать - что им придет в голову? - Все, что угодно, - уверенно молвил Юрий Юлианович. - И я того же мнения, - добавил Филипп Бедросович и вышвырнул одним комком содержимое рюмки себе в горло, - :Мм: Юрий Юлианович, умоляю вас, мгновенно эту штучку, и если вы скажете, что это: Я ваш кровный враг на всю жизнь. У-у-а, ты не видишь меня, я не вижу тебя: Сам он с этими словами подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Юрий Юлианович последовал его примеру. Глаза Филиппа Бедросовича засветились. - Это плохо? - жуя,
спрашивал Филипп Бедросович, - Плохо? Вы ответьте, уважаемый. - Это бесподобно, - искренно ответил Шевчук. - Еще бы: Заметьте, Юрий Юлианович, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные прокурорами олигархи. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими. А из горячих московских закусок - это первая. Когда-то их великолепно приготовляли в "Славянском базаре". Засим от тарелок поднимался пахнущий раками пар, а Филипп Бедросович, заложив хвост тугой салфетки за воротничок, проповедовал. - Еда, Юрий Юлианович, штука хитрая. Есть нужно уметь, а представьте себе - большинство людей вовсе есть не умеют. Нежно не только знать, что съесть, но и когда, и как. (Филипп Бедросович многозначительно потряс ложкой). И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет - не говорите за обедом о политике и о музыке. И - боже вас сохрани - не слушайте до обеда русского рока. - Гм: Да ведь другого-то нет. - Вот никакого и не слушайте. Вы знаете, я произвел тридцать наблюдений у себя на концертах. И что же вы думаете? Зрители, не слушающие рока, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял слушать "Арию" - теряли в весе. - Гм: - с интересом отозвался Юрий Юлианович, розовея от супа и вина. - Мало этого. Пониженная покупательная способность, скверный аппетит, угнетенное состояние духа. - Вот черт: - Да-с. Впрочем, что же это я? Сам же заговорил о музыке.

http://alla.borisovna.ru/