Взобраться на четвёртый этаж здания по Пеэтри, 1 для меня не проблема. Для меня не проблема идти по обледенелому тротуару или перебежать дорогу по "зебре" перед непритормозившим автомобилем. Если подумать, то у меня вообще мало проблем. Но я не понимаю, кто умудрился организацию, которая занимается делами людей с ограниченными возможностями, запихнуть на тот самый четвёртый этаж?!

далее...

Обычно мы привыкли мыслить исключительно своими категориями. Ну, не доходит до нас, что высокий бордюр может быть непреодолимой преградой, а обыкновенное крыльцо делает недоступной дверь подъезда. Соображаем только, когда случается что-то ужасное, и хорошо, если поправимое... Речь о тех, для кого трудности повседневной жизни - норма.
Их часто называют инвалидами. Как говорят они сами, - этот термин звучит более доходчиво для посторонних. Хотя понятие "инвалидность" очень широко. Впрочем, мягкие современные термины - "человек с ограниченными возможностями" или "особыми потребностями", или "с недостатками здоровья" - тоже включают в себя довольно широкий спектр частностей: от "инвалид детства" до человека, который получил травму. Поэтому его возможности временно ограничены.
Иногда инвалида трудно узнать с первого взгляда. Не обязательно он передвигается с помощью инвалидной коляски или на костылях, не всегда у него нарушены двигательные или речевые функции, не всегда он похож на человека с ограниченными возможностями. Но он всегда нуждается в особом внимании окружающих. Хотя не всегда получают его. Но это сильные люди. Среди них мало тех, кто пользуется случаем и нет-нет да и выпятит свою проблему - смотрите, жалейте... Чаще всего такие люди не терпят жалости.
Несколько из них согласились встретиться для разговора на четвёртом этаже дома номер один на Петровской площади. Согласились, но большинство с явной неохотой говорили о своих проблемах, а кое-кто даже не захотел называть имени.

Мертвые души
Когда я задала вопрос, с чего начинаются трудности этих людей, то первое, что было мне ответом, - с Социального департамента. С учреждения, в котором есть Отдел защиты людей с особыми социальными потребностями. Не отсутствие пандусов (например, у того же Социального департамента), не неприспособленность городского транспорта к нуждам инвалидов - а именно отношение чиновников к проблемам людей с недостатками здоровья. Даже когда я позвонила в департамент и просто спросила, с какими проблемами чаще всего обращаются к ним эти самые люди с недостатками здоровья, мне ответили, что это не телефонный разговор и посоветовали прийти на приём. Хотя, например, в Пенсионном департаменте не посчитали сложным тут же поднять архив и дать информацию по количеству людей с инвалидностью в городе Нарва. Их, кстати, около 2700 человек. Двести десять из них - дети. Не понадобилось официального запроса, сэкономили время. Вкратце объяснили, как обстоит дело с назначением пособий и пенсий для людей с недостатками здоровья. И огромное за это спасибо.
Среди прочих, с кем я встретилась, была Ольга Фомина, председатель объединения родителей, воспитывающих детей с недостатками здоровья. Она на личном опыте знает, что это за воспитание. Она вникает в проблемы семей, которые входят в объединение "Пяйкене", она знает больных детей поименно, знает их истории... И когда она рассказывала, что в списках зарегистрированных детей-инвалидов до сих пор значатся детишки, которые или умерли несколько лет назад, или уехали из города и из страны, или просто лишились инвалидности, лично мне стало жутко. Почему такое происходит? Халатность? Умысел?
Знаю, что работа в "социалке" (как окрестили в народе Социальный департамент) - страшная штука. За три приёмных дня в неделю перед глазами проходит огромная масса пожилых, психически неуравновешенных, больных, асоциалов... Если всю эту лавину пропускать через сердце, то недолго и самому получить инвалидность. Но это же не оправдание, если к своей работе кто-то относится без души. Как же найти ту золотую середину, как выполнять работу и не потерять себя?
Наверное, правы мои собеседники, и я возвращаюсь к главному - проблемы начинаются с внимания, с отношения. Если его изменить, то появятся и пандусы, и автобусные маршруты, и проекты летнего отдыха для детей-инвалидов, такие, какими они должны быть в обществе внимательных и добрых людей. И вокруг будут только живые души.

Вас нет
Государство ежегодно выплачивает на ребенка-инвалида тысячу крон. На реабилитацию. Чтобы получить это пособие, необходимо на него документально претендовать. А для этого необходимо знать, что такое пособие вообще существует. Но в Нарве об этом можно узнать случайно. Здесь редко кого извещают. Довольно часто приходится слышать, что народ нынче в правовых вопросах неграмотен. Но не могут же все сесть за изучение объемистых законов. Ведь на то и существуют различные департаменты, чтобы делать свою работу. Почему председатели некоммерческих объединений инвалидов должны за свой счёт обзванивать людей, состоящих в этих организациях, сообщая о том или ином мероприятии? Ведь эти председатели живут на ту же пенсию, что и прочие члены организаций... Когда нужны средства на ликвидацию проблемы, или создание кабинета, или воплощение проекта, то проще всего сказать - нет проблемы. Нет пациентов, нет объектов.
Случается и такое. То вся эстонская общественность всколыхнётся - в Нарве эпидемия СПИДа! А потом на свой запрос о возможности финансирования проектов, связанных с ВИЧ-инфицированными, Ида-Вирумааские специалисты получат ответ: какие такие ВИЧ? Да в Ида-Вирумаа нет таких проблем. Правда?! А мы и не знали.Радость-то какая.
Точно так же исчезают из уезда и наркоманы, как только речь заходит о том, что республика должна наконец-то выделить что-то для превенции и реабилитации. Даже инвалидов почти нет. А с теми, что есть, борются. То есть борются с их проблемами, конечно.
Любой врач вам скажет, что с каждым годом процент детей с врождёнными недостатками только увеличивается. Помнится, в Советском Союзе тоже говорили: секса нет. А рождаемость почему-то была. Но зато тогда были здравницы, санатории, куда детишек-инвалидов устраивало государство, а теперь в независимой Эстонии для того, чтобы ребенок летом отдохнул на природе, ему нужно доказать, что он есть. Короче, главное - отчётность, до прочего никто не будет докапываться. До бога высоко, до царя далеко.

Без вины виноватые
Когда говорят, что в Нарве зарегистрировано 210 детей-инвалидов, то нужно понимать, что 210 их только зарегистрировано. Родителям трудно не только смириться, что их ребенок - человек с недостатком здоровья, но и признать это официально.
Я, наивная, так и брякнула: а почему? На что Маргарита Семенова, председатель общества людей с физическими недостатками и инвалидов детства, лаконично ответила: "Стесняются". Ее дополнили. Действительно, такое решение приходится принимать родителям, воспитанным еще в советское время. А тогда считалось, что настолько больной ребёнок может родиться только у наркоманов или алкоголиков. Генетику, болезни и влияние окружающей среды сюда никто не приплетал. Родители хотят избежать чувства вины, неловкости, хотя могут быть ни в чём не виноваты.
Надо сказать, что люди с ограниченными возможностями склонны чувствовать себя виноватыми и перед теми, кто сегодня не имеет постоянной социальной поддержки. Ведь как бы мала ни была их пенсия, но на нее можно рассчитывать всегда... Но даже при этом председатели этих обществ крутятся, что-то придумывают, пытаются устроить жизнь товарищей по несчастью лучше. Сами.
Пытались открыть проект "домоводство для инвалидов". В Эстонии есть опыт развития таких проектов, чуть ли не до последующего появления предприятий. У "Пяйкене" уже есть подаренные швейные машины, нашли преподавателя, достали лоскут, городское управление выделило помещения... Но до сих пор помещения, которые временно занимал один из департаментов, так и стоят неосвобожденные... Вот вам и обучение. Вот вам и создание рабочих мест... Интересно, может, опыт других организаций на этом поприще тоже был только в отчётах?

Надо менять
У каждого из тех, с кем мне довелось говорить, своя беда, своя история. Один из собеседников, Сергей, вырос в Хаапсалу. Учился там 10 лет. В Нарву приехал с хорошим знанием эстонского языка. Теперь он помогает обществам делать переводы, оформлять документы. Он может почувствовать себя полезным...
Если женщины, имея инвалидность или воспитывая ребенка-инвалида, оставшись без работы, могут найти себя в общественной деятельности или как домохозяйки, как матери, то мужчины мечтают о работе. И к пенсии существенное дополнение, и голова с руками заняты. Было бы только некогда думать о своей злосчастной судьбе. Но все они прекрасно понимают, что за дверью биржи труда стоят молодые, здоровые люди. Они тоже хотят работать. И для них тоже нет рабочих мест. Здесь уже не обойдешься только одним внимательным отношением к инвалидам. Надо менять государственную и местную политику. Чтобы на деле, а не на словах помочь людям.

Василиса ВОРОБЬЕВА