Валентин Федоров на старых фотографиях узнает места, где в войну пришлось немало пережить. Нарвская биржа, вскрытый фундамент которой сейчас красуется под снежными сугробами на Ратушной площади, не всегда выполняла функции финансового учреждения. Во время Второй мировой войны в её помещениях было нечто вроде пересыльной тюрьмы. 6 августа 1941 года Валентину Федорову должно было исполниться 12 лет, и жил он тогда с отцом, матерью и пятерыми братьями и сестрами в деревне Торма Кингисеппского района Ленинградской области. В то время это можно было считать почти приграничной территорией, ведь совсем недавно граница с буржуазной Эстонией шла по Комаровке, а к тому, что Эстония стала советской республикой, привыкнуть еще не успели. Всё, о чем будет рассказано ниже, Валентин Иванович видел своими глазами или пережил сам. Далее...

По приказу Сталина

Когда началась война, отец добровольно ушел в Красную Армию. Немцы продвигались быстро, и через три недели были уже совсем рядом, в деревне Ивановская под Веймарном. Когда телефонистка, одна из сестер Валентина, передала эти сведения в Ленинград, ей ответили, что, согласно приказу Сталина, всех паникёров будут расстреливать на месте.

Однако сообщение все же дошло до Смольного, и для защиты дороги на Веймарн было организовано народное ополчение. Девчонок и парней «от станков» посадили в эшелон, а по дороге учили стрелять и бросать гранаты. И эта необученная 2-я дивизия народного ополчения сдерживала наступление механизированной военной машины фашистов целый месяц! Помогало лишь то, что вокруг единственной дороги были непроходимые болота, а мост через Лугу взорвали курсанты пехотного училища.

Но, насколько мы знаем из истории, закрепиться на этих рубежах Красной Армии не удалось, и вскоре весь район, где жил Валентин Федоров, был оккупирован.

Оба брата - через Нарву

Валентин Иванович рассказывает, что в каждой деревне у немцев был осведомитель. В июле 1942 года 16-летний брат Валентина Василий по доносу как «член просоветской семьи» был отправлен в концлагерь на юг Эстонии. Со станции Валга они с друзьями пытались бежать и на попутных товарняках добраться до родных мест. Но в Аувере с поезда их снял эстонский патруль, парней избили, привезли в Нарву, где в политической тюрьме Василию отбили почки. Освободили же брата из концлагеря советские войска в 1944 году.

В октябре 1943 дошла очередь и до младшего брата, самого Валентина. Он был не арестован, а «мобилизован». 14-летнему мальчишке местным полицаем было приказано явиться в комендатуру Кингисеппа, вместе со своей лошадью и запасом продуктов на две недели для себя и на тот же срок – фуража для лошади. Несколько сотен подвод, собравшихся у комендатуры, переписали, и колонна под конвоем немецких солдат отправилась в сторону Нарвы.

Биржа как пересыльная тюрьма

К концу дня лошадей согнали в Ивангородскую крепость, а людей, человек 300-350, завели в здание биржи, в помещение примерно 10 на 10 метров. Обычно здесь содержали «транзитных» пленных. Пол был устлан старой соломой. «Лежать было невозможно, только стоять или присесть на корточки», - рассказывает Валентин. Мысль бежать пришла уже тогда, но охрана была надежной – ее рота находилась в этом же здании.

Утром опять отвели в крепость, оттуда погнали на мызу Лилиенбах, на правом берегу Наровы, для сооружения оборонительной линии «Пантера». Работали возчиками: подвозили песок, цемент, камень под охраной эстонской omakaitse. Ночевать отправляли на хутора, где возчиков также охраняли omakaitse из самих хуторян.


Вот в этом небольшом помещении, от которого остался лишь фундамент, поместили более трехсот человек.

Тяжелые дни

«Я попал на хутор семьи Пуссь, мне, можно сказать, повезло, - рассказывает Валентин Иванович, - Двое из сыновей хозяйки служили в Красной Армии». Хозяева чисто говорили по-русски. Ян Пуссь, еще один сын, был незлым человеком. Поэтому возчика как-то подкармливали, ведь официальный паек составлял 250 грамм хлеба, 2 куска сахара и 20 грамм маргарина. Работа же шла «от зари до зари».

Две недели, на которые были мобилизованы возчики, давно закончились, наступили морозы, а конца работам не было видно. Возчиков перебрасывали с места на места, например, в болота Кыргесоо, где вообще не было дорог. «Это были самые тяжелые дни, - говорит Валентин Иванович, - лошади и мы тонули в грязи и топи, проламывая тонкий лёд. Легко одетые солдаты-охранники согревались, избивая нас и лошадей дубинками».

Бегство

Мысль бежать не оставляла Валентина. Ведь дома остались мать и четверо младших, два брата и две сестры. Он считал себя ответственным за них. Да еще и увел из дома единственную кормилицу, лошадь. И в январе 1944 он решился.

В это время они вновь возили песок по кольцевой дороге в окрестностях мызы Лилиенбах. Последней каплей послужило очередное избиение его немецким часовым, который березовой дубиной повредил Валентину позвоночник.

Своими планами Валентин поделился с Яном, хозяином хутора, когда зашел за одеждой. И тот не только не выдал его немцам, но даже посоветовал, какой дорогой ехать, хотя был начальником omakaitse нескольких хуторов. Он даже написал бумагу, где говорилось, что «подавший ее возвращается из эвакуации».

На улице была вьюга, и на свежем снегу охранник заметил выброшенный с подводы песок. Он сделал 10 выстрелов вслед, но не попал, к этому времени Валентин успел отъехать метров на 300. Повезло.

И еще раз повезло, когда немецкие жандармские разъезды пропустили «эвакуированного». Это было 11 января 1944 года. До дома Валентин добрался.

Ушел вовремя

А затем началось наступление Советской Армии на юге Эстонии. Оставшихся возчиков под усиленной охраной разделили на 2 части. Одну послали в болота, доделывать блиндажи. Им повезло больше: эстонская охрана просто отобрала лошадей и развела скотину по своим хуторам, люди же, кто сумел, разбежались. Тех, кто попал в Синимяэ, постигла совсем другая судьба. Лошадей, конечно, тоже отобрали, а вот людей перед обедом построили в шеренгу и расстреляли. Всех.

При отступлении фашистов, как рассказал Валентин Иванович, эстонские части немецкой армии сожгли и разграбили 42 русских деревни в зоне между Наровой и бывшей границей. «Каждую ночь было видно 8-9 зарев», - вспоминает он. Не этим ли расстрельным и «зажигательным» командам воздвигнут сегодня монумент на Синих горах?

Впрочем, был и Ян Пуссь с его запиской и советами русскому мальчишке…

Вернулся в Нарву

После войны Валентин Федоров окончил приборостроительный техникум и 33 года отработал на «Балтийце». На его счету немало изобретений, касающихся в основном медицинской техники. Завод развалился, а на то, чтобы запатентовать свои изобретения, у пенсионера нет средств. Но сами приборы у г-на Федорова сохранились, и они вполне действенны. Например, с их помощью он сумел сам себе вылечить горб, начавший расти после повреждения позвоночника немецкой дубиной. Но это уже совсем другая история…

Наша справка:

Работники Нарвского музея и исследователь нарвской истории Юри Тыннисон подтверждают, что факт использования здания биржи как пересыльного пункта вполне мог иметь место, но подтверждающие или опровергающие это документы хранятся в немецких архивах.

Виталий Школа