500 лет и назад родился Мишель де Нотрдам, тот самый Нострадамус, который предсказал “все, что можно, и даже часть того, что нельзя”

О Нострадамусе рассказывают самые невероятные истории; например, якобы в его могиле, разграбленной во времена Французской революции, обнаружилась табличка с точной датой осквернения бренных останков пророка. На самом деле, конечно, ничего такого не было; прорицателем, то есть человеком, пытающимся предсказать будущее, Нострадамус быть пытался, а вот чудотворцем — нет.

“Болтун, играющий скипетрами”

Нострадамус родился в еврейской семье в городе Сан-Реми-де-Прованс. Предки его некогда бежали, судя по всему, из Испании, где иудеев преследовали как иноверцев. Нотариус Жом де Нотрдам, отец Нострадамуса, происходил из папской области в Авиньоне, мать была уроженкой Прованса.

далее...

Прадед предсказателя, Абрам Соломон, служил лейб-медиком при дворе короля Рене Анжуйского; по стопам прадеда пошел и Мишель. Он учится на факультете искусств в Авиньоне, получает в 18 лет степень магистра этих самых искусств — и на восемь лет отправляется в странствие по городам и весям, дабы “узнать и выучить источники и происхождение растений и иных простейших веществ, касающиеся вершины медицинской науки”. Затем Нострадамус поступил на медицинский факультет университета Монпелье и около 1534 года стал наконец доктором медицины.

Он вновь отправился в дорогу, чтобы через два года осесть в области Ажене, близ друга Жюля Сезара Скалигера, филолога и врача, имевшего своеобразную репутацию. Автор “Гаргантюа и Пантагрюэля” Франсуа Рабле писал о нем: “Я очень хорошо знаю этого человека и все жду, когда он оскорбит и меня”. В 1538 году Скалигер и Нострадамус поссорились, однако последний и много лет спустя считал, что Скалигер — “человек сведущий и ученый, личность, которую я не знаю с кем можно сравнить, кроме Плутарха или Марка Варрона”. Скалигер, наоборот, писал на Нострадамуса эпиграммы — о “презренном болтуне”, “играющим столь славными скипетрами”.

Становление предсказателя

Нотрдам покинул город Ажен в 1539 году, возможно, оттого, что вошел в конфликт с церковью (вроде бы он говорил, что выбросил бы из храмов все изваяния и оставил в них лишь распятия). Его видели в Венеции, Турине, Эльзасе; в 1544 году он объявился в Марселе и принял участие в борьбе с эпидемией чумы. Речь шла не о лечении, а о профилактке заболевания; лечить чуму не научились до XX века. “Лечебное средство” Нострадамуса было простым — шарики (или колечки) из растертых “в пыль” кипариса, флорентийского ириса, гвоздики, роз и еще нескольких ароматических растений. Работало все это на обеззараживание вдыхаемого воздуха; и посейчас смазывание ноздрей ароматическими средствами считается неплохим профилактическим средством.

Наконец, в 1547 году Нотрдам поселился в прованском городке Салон-де-Кро, где сочетался вторым браком со вдовой Анн Понсар Жемелло (его первая жена и двое детей умерли от болезни). Он продолжал медицинскую практику, собирал античные сочинения — и внезапно после очередной поездки в Италию выпустил предсказательный альманах на 1551 год, на обложке которого впервые появился псевдоним Nostradamus. Альманахи его были весьма популярны, слава — оглушительной, в 1555 году Нострадамус был приглашен на аудиенцию к королевской чете, Екатерине Медичи и Генриху II, тому самому, которому Нострадамус вроде бы предсказал смерть от щепы от копья на турнире. Правда, этот катрен до конца XVI века с Генрихом никто не связывал.

В том же 1555 году были напечатаны “Пророчества Магистра Мишеля Нострадамуса”, ставшие позже известными как “Центурии”, или циклы по сто стихов. Каждое четырехстрочное стихотворение (катрен) содержало в себе намек на некое событие предположительно будущего.

Бес, Святой Дух или наука?

После возвращения из Парижа Нострадамус продолжал жить в Салоне. Его предсказательная деятельность навлекла на его голову разные беды; против него выступал ряд влиятельных политиков, астрологов и священников. За Нострадамуса были его друзья — поэты-”авангардисты” (вроде Ронсара), дворяне и, главное, королевская чета. “У Нострадамуса было много ругателей, — писал его современник, кюре города Прована, — которые... утверждали, что он-де сносился с бесами, что он — колдун, маг и волшебник, потому-то и может предсказывать будущие события. Другие извиняли его, считая, что знания, коими он был обязан математической науке, в которой он был самым сведущим человеком на Земле, — помогали ему в его писаниях... Его пророчества становились понятными, когда они сбывались у всех на глазах”.

Весной 1561 года Нострадамус бежал в Авиньон — его чуть не убили крестьяне, полагавшие, что предсказатель тайный лютеранин. В декабре того же года его арестовал и пленил в своем замке Клод Савойский, губернатор Прованса; есть, правда, версия, что этот “арест” совершили, дабы защитить Нострадамуса от худших неприятностей.

Король Генрих к тому времени был уже мертв. 17 октября 1564 года через Салон проезжала Екатерина Медичи с сыном, королем Карлом IX. Она о чем-то говорила с Нострадамусом; во время той беседы предсказатель получил документ, утверждающий его в должности лейб-медика короля. Должность эта была чистой синекурой, из Салона Нострадамус более не выезжал. Он умер 2 июля 1566 года. Против распространенного мнения, его сын, Сезар, никогда не предсказывал пожаров и не пытался доказать свой пророческий дар, поджигая церковь.

Апокалипсис сегодня

Катрены Нострадамуса настолько туманны, что ни про одно событие в истории нельзя сказать точно, что оно им предсказано. Знаменитый отрывок из письма Генриху (“...Злосчастный отпрыск разрастется после первой искупительной жертвы, и будет это продолжаться лишь семьдесят три года и семь месяцев, а затем пустит побеги та, которая так долго была бесплодной, начиная с пятидесятого градуса, и которая обновит всю Христианскую Церковь”) принято относить к СССР, однако никаких подтверждений этому нет и быть не может до тех пор, пока не станет ясна вся система пророчеств.

Увы, но “хронологии”, которые предсказатель приводит в своих письмах, кажутся весьма запутанными, и ни одна попытка “вскрыть шифр” и детализировать катрены пока не удалась. Возможно, что ключ следует искать в Апокалипсисе, которым Мишель Нострадамус явно руководствовался. Несмотря на то, что в самом Откровении Иоанна Богослова на его трактовку наложено нечто вроде запрета (“Если кто приложит что к словам книги сей, на того наложит Бог язвы... и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни...”), есть целая традиция, в том числе и церковная, истолкования этой загадочной книги. Например, богослов Лев Тихомиров в своей книге “Апокалипсическое учение о судьбах и конце мира” высказывает предположения о длительности всех семи “эпох” Апокалипсиса, до него некто полковник Бейнинген расписал все “печати” и “чаши” по конкретным событиям мировой истории. Сочинения Нострадамуса, можно полагать, стоят в том же ряду. Чтение катренов затруднено до невозможности игрой слов, странными, латинскими либо греческими, топонимами, многозначными грамматическими конструкциями, неясными символами (скажем, “лев” — это геральдическая отсылка к Англии или Венеции, или и вовсе эмблема Флоренции?). Наводит на мысль и упоминание кюре Прована “математической науки”; возможно, Нострадамус вычислял будущее по прошлому через некие математические формулы, а уж затем зашифровывал их в неясные стихи?

Тут возникает главный вопрос: если Мишель Нострадамус действительно хотел предсказать что-то — зачем было все запутывать? Если же нет, если понять, сбылось ли пророчество, можно только после того, как оно осуществилось, — зачем вообще нужно было сочинять бесконечные катрены?

Ответ лишь один: цель Нострадамуса была совсем иной. Например — доказать, что пророчествование возможно в принципе, и, следовательно, история вовсе не линейна, что есть некие силы за ее пределами. Тогда получается, что сочинения Нострадамуса суть еще одно доказательство существования Бога.

Николай КАРАЕВ