Ровно 80 лет назад в Горках в 18 часов 50 минут местного времени умер "Великий Вождь Мирового пролетариата" Владимир Ильич Ульянов (Ленин). К нему относятся по разному, но его великую роль в судьбе России и даже всего мира признают все. Нынешняя молодежь уже с трудом отвечает правильно, кто такой "дедушка Ленин". А между тем, ученые утверждают, что тело Ленина сможет еще 100 лет пролежать в мавзолее для всеобщего обозрения. Надо это или нет? Не знаю.

И в заключении вот такой вот рассказ Медведева Александра о походе в мавзолей:
Мы очень давно не виделись с Денисом и договорились встретиться в субботу на Красной площади у Лобного места. Странное место для встречи скажете Вы и будете правы. Или иронически усмехнётесь и скажете - ничего необычного. В любом случае Вы правы, ведь Вы уважаемый читатель, а читатель всегда прав.
Мой друг из солнечного Элата, что в Израиле, говорит, что узнать бывших соотечественников в пёстрой толпе довольно легко. Отметьте суровые неулыбающиеся лица. Русские идут! И самые зверские и злобные из них - родом с Поволжья. Эти, вообще, кажется, готовы Вас убить... Именно поэтому мой друг всегда легко находил своих земляков, и вместе они отправлялись пить водку. На этой жаре. Ведь он, как и мы с Денисом родом с Поволжья.

далее...


Строго говоря, я родился совсем в другом месте, но от долгой жизни возле великой реки характер мой и сама внешность изменилась безвозвратно.
Так где же ещё могут встретиться два старых друга, как не возле традиционного места казни разбойников. За нами Пугачёв и Разин, перед нами Ленин.
Стояла отвратительная погода. Поздняя осень. Со дня на день выпадет снег. Серые облака пикировали на державный Кремль. Словно стеклянным скребком царапало душу ленивое московское уныние. Мы взяли по пиву.
С первым же глотком пространство перестало давить и отступило на своё место. Прямо перед глазами, а ненужные мысли перестали тревожить разум. Словно два астронавта высадились мы на Красную площадь и огляделись.
Холодный воздух освежал. Туристы щёлкали фотоаппаратами. Американцы прекращали громко разговаривать на своём странном наречии, выдавали себя за русских и тихо растворялись в городе, лелея планы завоевания всего мира. Начать им предстояло с русских девушек. Вторая бутылка сделала нас почти счастливыми. Пиво мгновенно охлаждалось и мелкими льдинками скользило в горле.
-- Как твоя работа? - Денис посмотрел на меня, словно я сказал какую-то глупость, и нехотя ответил.
-- Нормально. У тебя?
-- Надоело. Хочу сменить. А ты?
-- Не, меня всё устраивает.
-- Везёт тебе. А как Юля?
-- Нормально. Сейчас у меня период, когда мне надо отдохнуть.
-- Как это.
-- Отдохнуть от неё. Я тогда говорю ей, что момент настал и пропадаю.
-- Надолго?
-- По-разному бывает. Могу на ночь, могу на неделю.
-- Давай-ка, ещё пива возьмём.
Москва делает из нас роботов. Мы работаем. Идём домой. По выходным отсыпаемся или напиваемся. Но уже умеренно. Но уже разумно. И постепенно перестаём быть сами собой. Нам не о чем разговаривать. Нам некого любить. Нам не на что надеяться. Но это нас не расстраивает.
Расстраивает то, что на квартиру здесь заработать почти нереально.
Девушки стали более рациональны, в каждом глазу по калькулятору.
Мы сами себе не очень нравимся, почему же мы будем нравиться им.
У нас у самих в каждом глазу по калькулятору теперь.
Об этом мы говорить не будем. Это и так ясно.
-- Слушай, а ты в Мавзолее был когда-нибудь? - Спросил я Дениса, когда мы вышли из туалета спрятанного под зубчатой стеной.
-- Нет.
-- А давай сходим, если открыто. Только с пивом нас не пустят.
-- А помнишь, какие раньше здесь были очереди.
-- Как за хлебом в феврале 1917.
-- И стояли в любую погоду. Жара или холод.
-- Ты знаешь, там ещё могила Сталина есть.
-- Надо посмотреть. - Наша жизнь обрела смысл, и мы начали двигаться в направлении ограждения. По дороге я думал, что раньше побаивался Мавзолея и Ленина, затаившегося внутри. Поэтому и никогда не ходил туда. Мало ли какая сила скрывается в этом месте. Если будет возможность пройти сразу на могилу Сталина, минуя первого вождя...
Перед металлическими стойками притоптывали два весёлых милиционера. Мы спросили у них как пройти к могиле Сталина. Они ответили, что прямо здесь.
-- А как же очередь?
-- Нет никого! Железные предметы из карманов выньте, пожалуйста. - Они ещё и вежливые... В Москве вежливый мент встречается немногим чаще, чем настоящий Дед Мороз. У меня в кармане что-то зазвенело. Только с третьей попытки я выудил тщательно скрученную обёртку от жевательной резинки, выбросил её, и нас допустили к НЕМУ. Тот путь, который раньше люди проходили за долгие часы ожидания, мы прошли за пару минут.
Чрево Мавзолея дохнуло на нас пустотой. Почётный караул давным-давно сняли. Пошёл снег. Мы молча переглянулись и вступили на путь.
Из темноты выступило напряжённое лицо. Охрана. В руках автомат. Взгляд отчаявшийся, подозрительный и бесстрастный. Одновременно так быть не может, но вот перед нами стоит парень с типично славянской внешностью и излучает мощь стражника давно умершего Бога. Мы проследовали мимо. Поворот, ещё солдат, поворот, ещё солдат, становилось страшно. Наконец, появился стеклянный гроб. Подсвеченный человек лежал на фоне красного материала. Небольшого роста. Узнаваемый высокий лоб. Совсем не старый. Желтоватая гладкая кожа. Я знал, что нельзя останавливаться и медленно проходил к выходу, когда увидел, что Денис застыл перед Лениным и впился в него взглядом. Охрана должна его окрикнуть! Должна приказать не останавливаться, от своих родственников и знакомых я слышал, что так бывает. Но безмолвие ничем не нарушалось. Денис словно загипнотизированный смотрел сквозь стекло. Его лицо исказила гримаса страдания. Я остановился и, воспользовавшись паузой, стал внимательно смотреть на лежащего человека. Что-то необычное виделось, почти виделось мне... Вот оно! От тела шёл свет, зелёноватое свечение распространялось вокруг. Я понял, что солдаты не осмелятся ничего нам сказать, потому что САМ позволил мне увидеть его. Потому что они чувствуют в этом месте какую-то неведомую силу и неосознаваемый страх делает из них верных стражей. Они чувствуют, но не видят. И хотя они готовы отдать свои жизни за вечно живого вождя, это чувство не становится знанием, а значит бесполезно. Спустя какое-то довольно продолжительное время мы вышли на воздух.
Что же открылось мне? Я и сам не знал. Может пирамида Мавзолея, и миллионы благоговейных взглядов проделали эту работу, и наполнили бренное тело умершего человека такой силой? Строение более похожая на пирамиды Майя, чем на египетские.
Мы шли вдоль стены с надписями. Этих людей я знал по книгам о войне, телевизионным передачам, самодовольным россказням историков. Чувствовался какой-то смысл в их расположении. Партийные деятели выше, чем военачальники, герой первых дней революции выше, чем партийцы последующие, конструкторы ниже, чем полководцы. Справа места для более достойных, слева для менее достойных. И только самые избранные имели право лежать в гробах в земле. Генеральные секретари, исключая Самого Ленина и отступника Хрущёва лежали здесь. Поражала атмосфера здешнего кладбища. Пульс революции изменяющей мир всё ещё бил в сердце Кремля. Они делали историю в надежде на мир без голода и мучений мира капитала. Они приносили человечеству страдания, делая свою светлую историю. Это были другие люди. А может и не люди. Разве были людьми египетские жрецы, владевшие секретом превращения людей в животных, разве были людьми жрецы майя, знающие секреты бессмертия и любившие вынимать сердца из разрезанных грудных клеток.
У могильных камней лежали цветы. Больше всего возле Сталинской могилы. Почти ничего у Брежнева.
Мы вышли вон.
Хмель абсолютно вылетел из головы. Денис шевелил губами. Он был потрясён не меньше меня.
-- Это какая-то другая цивилизация была, а Денис?! Это символ бессмертия. Вот за что они боролись! Вот зачем Мавзолей. Чтобы люди видели, помнили о пути! Жизнь бесконечная. Был, значит, человек близкий к цели... Так просто увидеть, что Ленин всё ещё жив. Так вот почему Сталина спрятали! Чтобы сравнить нельзя было...
-- Как же можно так делать? Кладбище посреди площади. Люди глазеют на труп. Это же варварство!
Мы снова не понимали друг друга. Нас ждало пиво и разговоры о деньгах и женщинах, но в этот день весь наш мир изменился навсегда.