Главный документ Олега Беседина, удостоверяющий его личность, называется "паспорт инородца", как будто это какая-то хохма. Но это все, что у него есть для выезда за границу. Документ напоминает о конфликтных взаимоотношениях Беседина со своей страной, а также о взрывоопасной напряженности, сохраняющейся на всей территории бывшего Советского Союза почти два десятилетия спустя после падения коммунизма.

Далее...



Беседину 36 лет, по национальности он русский, но родился и вырос в Эстонии, где живет и сейчас вместе со своей семьей. Однако по закону он не является гражданином Эстонии, да и любой другой страны тоже. Он один из 100000 жителей Эстонии, в большинстве своем русских, которые лишены гражданства и являются как бы беженцами на своей собственной родине.

"Я люблю свою страну, и я многое сделал для нее, - говорит Беседин, работающий телевизионным продюсером, - но моя страна не сделала для меня фактически ничего". Он обвиняет эстонские власти в том, что те подвергают его остракизму, а они, в свою очередь, винят бывших советских хозяев в том бардаке, который те оставили после себя.

Кто бы ни был виноват, острые трения - это то наследие, что сохранилось из-за советской национальной и демографической политики, в рамках которой миллионы людей перемещались по всей стране, передвигались границы – и все для того, чтобы укрепить контроль Кремля над его обширными территориями. Такое наследие сохраняется, и постсоветские страны сталкиваются с ним постоянно.

Это видно даже из недавних газетных сообщений: мощные бунты вспыхивают в ряде районов Киргизии, которые Сталин передал киргизам, хотя они по-прежнему населены узбеками; возникает перестрелка из-за анклава, за который ведут спор Армения и Азербайджан; Грузия утверждает, что Россия хочет снова развязать войну в поддержку двух сепаратистских территорий, как она уже сделала два года назад; Молдавия требует вывода российских войск из вышедшего из ее состава региона.

В столице Эстонии Таллине тлеющий огонь дает возможность понять, как действует этот процесс – на уровне истории и отдельной личности.

Отношения между эстонским государством и его русским меньшинством всегда были напряженными. Прошлое показывает, что надо совсем немного для разжигания беспорядков, отголоски которых ощутят и в Москве, и в Вашингтоне. Вступив в НАТО, Эстония подвела североатлантический альянс прямо к российским границам, вызвав тем самым значительное недовольство в Кремле.

В 2007 году в Таллине была кратковременная вспышка беспорядков, когда этнические русские выступили против сноса советского военного памятника. В прошлом году Россия подвергла Эстонию критике за то, как она обращается с этническими русскими. Эстония выразила опасения по поводу новых поползновений Москвы, а недавно подняла тревогу после того, как Россия разместила ракеты неподалеку от ее границ.

Политика в вопросе гражданства это, пожалуй, самый провокационный вопрос. В определенном смысле она является отражением острой реакции эстонского правительства на деяния Сталина.

До захвата Советами в 1940 году население страны составляли в основном этнические эстонцы. После войны возникло сильное возмущение по поводу того, что многие перешли на сторону немцев, когда в 1941 году Эстонию захватил Гитлер. В последующие десятилетия в целях укрепления лояльности населения на перспективу советское правительство переселило в Эстонию большое количество русских и представителей других национальностей. Сегодня почти половина населения Таллина говорит на русском языке, считая его своим родным – хотя не все эти люди являются этническими русскими.

Обретя в начале 90-х годов независимость, эстонское государство отменило русификацию. Оно ввело эстонский язык в школах и в государственных учреждениях. Оно также начало проводить политику, которая заставляет подобных Беседину людей чувствовать себя лишенными гражданства и государства. За несколькими исключениями Эстония предоставила гражданство только тем людям, у которых оно было до включения страны в состав СССР, а также их потомкам. Латвия – еще одна бывшая советская республика, где действуют похожие правила.

Неэстонцы могут получить гражданство, сдав экзамен по языку. Но многим русским трудно это сделать, потому что в советские времена они не ощущали такой потребности (есть также экзамен по основам гражданского общества, причем проводится он на эстонском языке).

Иными словами, в эстонском обществе произошел радикальный разворот, и русские утратили свой привилегированный статус, когда распад Советского Союза внес изменения в межэтнические отношения на всем постсоветском пространстве.

Однако по словам аналитика из таллинского Института балтийских исследований Кристины Каллас (Kristina Kallas), ее поражает отношение многих молодых русских, которые ведут себя так, будто никаких изменений в их статусе по сравнению с предками не произошло.

"Память и образ мыслей передается из поколения в поколение, - говорит Каллас, - даже если мы говорим о втором или третьем поколении русских в Эстонии, мы видим, что они отказываются считать себя и своих родителей иммигрантами. Когда умрет старшее поколение, это наследие не исчезнет".

Около 7,5 процента населения Эстонии, составляющего 1,35 миллиона человек, являются людьми без гражданства. "Паспорта инородцев" дают им возможность въезжать во многие европейские страны без визы, как и гражданам Эстонии, хотя на деле они сталкиваются с большим количеством бюрократических препятствий. В Эстонии они не могут принимать участие в общенациональных выборах и занимать некоторые должности.

Больше всех недовольны те русские, которым от 30 до 50 лет. Они ощущают, что брошены на произвол судьбы и плывут по течению между двумя культурами. Но некоторые выражают протест даже несмотря на то, что владеют эстонским.

"Правительство – оно не за Эстонию, оно против России, - говорит инженер-программист Игорь Матросов, - я могу прямо сейчас стать гражданином. Но меня предали".

Правительство поощряет интеграцию, предлагая языковые курсы и пытаясь улучшать ситуацию с занятостью среди русских. Президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес выступает в защиту правил о гражданстве.

"Что касается экзамена по языку и по истории, то такие требования существуют в любой стране", - заявил он российской газете.

Безусловно, на его слова есть веский контраргумент: в других странах такие правила существуют для иммигрантов. А русские, прожившие в Эстонии всю жизнь, это не совсем иммигранты. Тогда кто же они?

"Мы ощущаем, что мы не русские – и не эстонцы, - говорит театральный режиссер без гражданства Владимир Джумков, - мы застряли посередине. И обе стороны нас используют".


Soviet Legacy Lingers as Estonia Defines Its People ("The New York Times", США), Клиффорд Леви


Новость прислал Bacha