Детям, которые засыпают
без сказки , посвящяется.

Прошу считать этот рассказ
рецензией на книгу А.Л.Барто
"Игрушки".

Пролог.
- Папа, почитай сказку! - стонет из кровати Маша.
- Умгу, - отвечаю я.
- Папа, ну почитай сказку!!!
- Умгу, - в традцать третий раз отвечаю я, и метким выстрелом сбиваю еще один самолет.
- Папа!!!- рычит мой ребенок.
- Сколько можно! - доносятся крики жены из кухни, которая, впрочем, на поле боя конкретно не засвечивается. - Неужели ты не можешь оторваться от своей компьютера. далее...

" Дурацкий вопрос, конечно не могу! После двух часов непрерывной борьбы с десятью "Мессершмидтами" я должен все бросать?" -Умгу. - отвечаю я и закладиваю крутой вираж . Самолет стонет, но подчиняется.

- А кто мне почитает сказку? - жалобно обращяется к мировому сообществу моя маленькая дочь.

- Выключи компьютер и уложи ребенка спать, - голосом немецко-фашистских окупантов говорит моя жена из кухни. В ее голосе звучит металлопрокат и другая продукция предприятий черной металлургии.

Для меня например легче выползти из под уснувшей слонихи чем уложить своего ребенка, но, поскольку мой компьютер стоит возле ее кроватки, каждый вечер я прокрадываюсь к нему словно через линию фронта и в награду за героически подбитые танки или выигранные на Нью-Йоркской Фондовой 4 млн. долларов постоянно слышу: - Кто мне почитает сегодня сказку? Кто, кто - конь в пальто!

Итак я тяну до последнего. Через некоторое время моя любимая взрывается жуткими проклятиями. "ЕКЛМН, ЕПРСТ, мать перемать, рот перерот, палец, понимаешь, о палец, ногу, понимаешь, на ногу, ни черта в доме не это самое, денег нет, про это вообще говорить не буду, другие мужья своим женам, своих жен, ни одного, гад, комплимента, целый день где-то шляется, сколько можно, за кого я вышла замуж, какая я была дура и т.д." Дальше я продолжать не буду, так как в этот месте моего рассказа можно поставить большой пропуск, а далее, как в анкете: каждый напишет - что дома слышит. В воздухе пахнет грозой и над моей лысеющей головой свистят гаубичные снаряды безоблачной семейной жизни. Приближается кульминационный момент и не дожидаясь, пока разъяренная львица на которой я имею честь быть женатым, вспомнит про зимние сапоги и новую кофточку, которая ей жизненно необходима, я стремительно записываюсь, выключаю компьютер и встаю из-за стола. Але-оп!

Мне 25 лет и я твердо усвоил. Женщина высказывает свое бесценное мнение. Можно остановить тремя основными способами:

СПОСОБ №1: Тщательно прицелиться, смахнуть нежданную скупую слезу, поцеловать в трепетные уста и швырнуть ее с 9 этажа под колеса проходящего поезда ( желательно товарняка, в нем вагонов больше ).

СПОСОБ №2: Неожиданно подарить ей роскошный букет роз со словами любви и верности до гроба. Гроб сосновый , с рюшиками и фатой ( она же саван и наоборот ); на задах похмельно лабает Государственный Ханыжный Оркестр им. Семеныча-Налей-Налей ; в качестве массовки выступают донельзя довольные родственники.

СПОСОБ №3: ( По неизвестной науке причине самый действенный) Сделать то что она хочет. Рекомендации лучших стоматологов. Ваши зубы будут целее .

Кстати надо срочно приниматься за написание рассказа на тему "Сказка для детей и взрослых". Всю эту неделю я ничего не делал, в голове бессмысленно роились разнообразные бессмертные идеи. Вначале я хотел стряпать небольшой микс из "Дяди Степы" и "Буратино". Затем в голове застряла строчка из "Мухи она же Цыкатуха" ... - Он ее в уголок поволок!. Перед глазами проплывали разнообразные порнографические сцены, извлеченные из глубин подсознания, невиной вроде бы строчкой. Потом я два дня пытался определить для себя правописание названия этой сказки. Цыкатуха, Цикатуха, Цакатуха или Цукатуха. Оказалось что Цокотуха. Жена подсказала. Далее я угас и два дня бездарно провел за играми.

Я встал и сказал сиплым голосом записного Бабая: - А кто тут еще не спит!

- Папа, пап, почитай мне книжку, - радостно вскидывается ребенок.

- Ну давай, - говорю я, впрочем весь мой бабайский энтузиазм как-то стремительно исчез, ибо из-под подушки мстительно достается... , мстительно достается..., О, дьявол! Довольный ребенок держит в руках книжку молодой и подающей надежды детской писательницы Агнии Львовны Барто "Игрушки", которую мы с вышеупомянутым ребенком еще в 1993 году в сорок третий раз дочитывали до волнующего места: "- Хромэрзац, Гарнитура Типографическая. Усл. кр. отт. 3.0 Уч.-издл. 0,66. Тираж 300.000."

- Маша ! Может, давай Золушку? - слабо и неуверенно отнекиваюсь я.

- Ну, папулечька, ну давай эту. - уверенно просит она.

Делать нечего, беру в руки книжку и читаю. Читаю, читаю. Читаю, читаю. Потом еще раз читаю. В душе закипает святое чувство праведного гнева на Агнию Львовну. Какого черта так интересно писать? Бедного папу гоняют по кругу девятый раз. И в этот момент меня озаряет. На меня снизошло долгожданное озарение и мою скромную обитель посетила симпатичненькая и вкусненькая такая Муза. А что, если? - как бы говорит она. Давай, говорит, перепишем эти стишки заново, добавим жизненных коллизий, героев получше обрисуем, и вообще напиши их в стиле турбореализьма с уклоном в хоррор. Бу сделано, - говорю я и сажусь за компьютер.


Часть первая


Уронили мишку но пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу,
Потому что он хороший.


На сухую бетонированную площадку выходят двое. Тот, что повыше, одет в старое драповое пальто, на голове шапка ушанка, на шее обтрепанный шарф, под мышкой он несет огромного плюшевого медведя. Второй семенит следом. На нем выцветшая болоньевая куртка. Он какой-то маленький, рыженький, в руках авоська, в глубине которой что-то звякает. На лице без словаря уверенно читается: " Как, мол, братцы, хреново, когда не похмелился."

- Слыш, Палыч! Сил нет, давай по маленькой. После вчерашнего ни капли во рту не было, - жалобно стонет рыжий.

- Ну, давай. Лучше водки - хуже нет.

Они садятся на скамейку под ивой и достают из авоськи нехитрую снедь. На свет божий извлекается бутыль с самогоном , две ириски и два граненых стакана. Попытка рыжего быть причастным к моменту непосредственного разлива уверенно пресекается Палычем.

- Руки у тебя, как у паралитика. Дай я сам.

Было нолито, они, как полагается, вздрогнули. Рыжий занюхал шапкой. Палыч - рукавом. Недолгая пауза, оханье и аханье: - И шо они туды бодяжат. - еле выдавил из себя Палыч вытирая слезы. Из авоски достают засаленную детскую книжку. - Ну что, за работу. Я буду читать, а ты будешь на подхвате.

Рыжий с неохотой берет плюшевого медведя за задние лапы и выходит в центр площадки. В глазах у медведя уверенно застывает скорбное выражение свойственное угнетенным народам Африки и славянским плюшевым игрушкам. Палыч неторопливо надевает очки, слюнявит грязный палец и начинает по слогам читать.

- У-ро-ни-ли миш-ку на пол.

В это момент рыжий размахивается медведем и со всей дури ударяет им об бетон. Медвель едва слышно стонет, в воздухе повисает облачко пыли.

- Ну как?

- Подожди, я не увидел.

Рыжий стукает медведем еще раз. Облако пыли становится больше.

- Ну как? - снова спрашивает исполнитель. На лице у Палыча появляется задумчивое выражение. - Дык мы его, по идее должны, это, уронить.

Рыжий с готовностью подбрасывает медведя и пинает ногой. Медведь издает утробный звук и кувыркаясь подлетает метра на три. Никто его, естественно, не ловит и со смиренным выражением в пуговичных глазах он пикирует носом в бетон.

- Ну.

- Да вроде нормально, хотя нет, подожди, ты ж его один уронил, а Агния Львовна сказала, что его уронили. Сечешь?

Вдвоем они подкидывают медеведя метров на двадцать вверх. Бум. Шмяк. Хруст. Медведь едва слышно пискнул. У него отлетает пуговичный глаз.

- О, ну теперь другое дело. Поехали дальше.

- Отор-ва-ли миш-ке ла-пу,- читает Палыч.

Медведя начинает бить крупная дрожь. Он в ужасе таращит на своих мучителей единственный оставшийся глаз.

Рыжий кладет медведя на пол и наступает ему на грудь ногой. Некоторой время он кряхтит и тужится, но лапу по всей видимости пришили крепко.- Слыш , Палыч, помоги, а то он, скотина, упирается, лапы ему жалко. Жмот плюшевый .

Через некоторое время , вдвоем , они отрывают медеведю лапу. Палыч довольно размахивает оторванной лапой, но рыжий его спрашивает.

- А мы ему ту лапу оторвали? -

- Что значит, ту или не ту? - некоторое время не понимает Палыч.

- Ну мы ему левую оторвали, а может надо правую.

- Тю бля, точно, - некоторое время они спорят между собой , а в это время медведь из последних сил переворчивается на живот и ползет куда-то в сторону. Его, естественно, ловят и с хрустом отрывают правую лапу. Медведь орет благим матом и теряет сознание. В следующий момент Рыжий бьет себя по лбу и говорит.

- Палыч, эта плюшевая скотина совсем задурила нам мозги. Там же сказано, что ему одну руку оторвали, а мы ему две оттяпали.

- М-м-да... - Палыч задумчиво чешет в затылке. - Слыш, может, ему и ноги оторвать, чтоб козни рабочим людям не строил.

Медведь благоразумно молчит, он в отключке и истекает опилками.

- Ладно, проехали, давай читать дальше, - милостиво говорит Рыжий.- Медведь того и гляди лапы протянет, он и так задние как-то странно выставил.

- Все рав-но его не бро-шу. Па-та-му-шта он хороший, - читает по слогам Палыч.

Немая сцена. Рыжий и Палыч отупело смотрят друг на друга раззинув рты.

- Что ж она сразу не сказала, что он хороший? - испуганно шепчет рыжий.

Оба мгновенно вскакивают и начинают искать лапы заброшенные в горячке работы неизвестно куда. Затем Палыч делает медведю исскуственное дыхание - с силой разводит задние лапы, а в это время рыжий приставляет к плечам передние. Медведь приходит в себя и видит следующую картину: Палыч усердно давит ему на живот задними лапами а рыжий молотит его по лицу оторванными:

- Просыпайся, да проснись же ты, плюшевая падаль.

Медведь, обуреваемый страхом и ужасом, снова оключается, и у него естественно отходят газы. Раздается неприличный звук. Палыч вытирает со лба пот, смотроит в небо и печально говорит стаскивая с головы треух.

- Ну, все. Душа отлетела.

Через некоторое время они допивают бутылку за упокой души "рабочего материала", и уходят на склад за новым медведем.


Часть вторая.


Зайку бросила хозяйка
Под дождем остался зайка
Со скамейки слезть не мог
Весь до ниточки промок.


Ба! Знакомые все лица. На площадку выходят те же двое. Снова выпивают , не закусывают. Палыч достает знакомую книжку.

- Слыш, Палыч! А че делать?

- Не знаю. Бригадир сказал, как дождик соберется, так выходи и читай. - отвечает высокий кутаясь в пальто. На низком небе появляются грозовые тучи. Начинается мелкий дождик.

- Зай-ку бро-си-ла хо-зяй-ка, - читает Палыч. Он отрывает взгляд от книги и озирается вокруг. - Где-то тут должен быть.

Откуда то сверху доносится непонятный звук - не то вой, не то свист и переходит в невыносимый рев пикирующего на площадку зайца. Не выходя из пике, он врезается в бетон и поднимает мелкие брызги.

- И за что она его так?

- Кто? - спрашивает рыжий. - Агния Львовна?

- Да нет, хозяйка, - качает головой сердобольный Палыч и читает дальше, - Под дождем остался зайка. Ну с этим ясно. Пусть лежит, где лежал.

На лежащего без сознания зайца дождик оказывает целебное действие. Он со стоном переворачивается на спину, осоловело смотрит в небо и тихо бормочет какие-то ругательства по заячьи.

- Со скамейки слезть не смог.

Я больше не могу. Муза несет меня куда-то не туда. Я должен сказать. Подвиг зайца не должен остаться незамеченным. Черта с два он не мог, он пытался. Он поставил рыжему роскошный синяк под глазом.Эти изверги привязали его к скамейке, а саму скамейку сделали двадцатиметровой высоты. Бедного зайца приварили автогеном и заткнули рот кляпом потому как он орал им вслед : " Вы не знаете кто я такой! Мне сам Доктор Айболит ноги пришивал! Мать вашу за ногу, вы еще меня запомните! Всех не приварите! Нас много, и вскоре волна нашего гнева смоет ваши вшивые сказки и стереотипы. Мы построим новое свободное от сказок государство, где каждый заяц будет свободным и ездить будем на свободных медведях." В итоге сидит наш заяц под проливным дождем и смотрит в ночь свирепым и мужественным взглядом Сергея Лазо. Ослепительная молния периодически бьет его в обугленное ухо, он только ежится и не замечает ее. В его глазах проплывают манящие картины светлого будущего.

Кстати, он весь до ниточки промок.


Часть третья.


Я люблю свою лошадку
Причешу ей шерстку гладко
Гребешком приглажу хвостик
И верхом поеду в гости


На плошадке стоит рыжий и с ужасом смотрит на пегую замызганную лошадь привязанную к скамейке. При беглом взгляде на лошадь ее можно было назвать клячей, хотя это неверно, она скорее старая кляча. Рядом с ним уверенно стоит Палыч и держит в руках книжку.

- Давай Рыжий, бригадир сказал, може, это, премию выпишет.

Рыжий отрывает ошалелый взгляд от клячи, пардон, лошадки и жалобно смотрит на Палыча.

- Как же я буду ей лапу отрывать.

- Ты погоди, тут вроде не лапу, - Палыч листает книгу.

- А шо? - брови рыжего непроизвольно ползут вверх.

- О, нашел, к-г-хм-хм, э-э-э . - Палыч прокашливается, сморкается и с выражением читает. - Я люблю свою, э-э-э, лошадку. Ты , значит, любить ее должен. Я так понимаю, что всем сердцем. Если, конечно, хочешь премию.

Минутная пауза. Рыжий как подрубленный падает на колени, срывает с головы кепку и переходит на трагический шепот героя-любовника: - Палыч, пожалей! Ты ж Нинку мою знаешь, еси узнает, голову оторвет. Вместе с гребешком и хвостиком.

Палыч недоуменно поправляет очки, - А причем тут твоя жинка? - потом до него доходит - Да ты идиот, совсем сдурел! Просто, понимаешь, просто подойди и покажи что она тебе нравится. Ну погладь ее, скажи ей пару ласковых слов.

Рыжий неохотно встает и опасливо, боком, подходит к лошади. Кляча угрожающе поднимает копыто и косит в его сторону карим глазом. Рыжий корчит в ее сторону ужасные рожи сигнализирующие о негасимой любви пылающей в его простом рабочем сердце и приговаривает:

- Курочка моя, солнышко мое ненаглядное, ути-ути! Ну как Палыч хватит? - орет он.

- Да ты понимаешь, как-то ты это , без огонька, вроде как чужой человек. Ладно проехали. Причешу ей шерстку гладко.

Рыжий осторожно гладит ее по холке.

- Гребешком приглажу хвостик. - Палыч утомленно зевает. - Давай быстрее.

Заметно повеселевший рыжий, довольный тем что контакт с "рабочим материалом" достигнут, смело заходит ее , так сказать, с кормы и получает копытом в грудь. Он грациозно взмахивает руками и улетает за скамейку. Палыч сдавленно матерится, лупит бедное животное меж ушей книгой и грузит бесчувственного напарника на клячу, вытирает лоб. - И верхом поеду в гости, тьфу ты, мать за это самое, помощнички пошли. .


Часть четвертая.


Идет бычок, качается,
Вздыхает на ходу:
- Ох, доска кончается,
Сейчас я упаду!


Огороженная строительная площадка. Одинадцатый этаж недостроенного дома. На мешках с цементом сидят все те же двое. Оба мрачные и невеселые. Водки нет, самогона нет. Из провианта в наличии всего две окаменелые ириски. Чуть поодаль стоит трехмесячный белый с рыжим теленок, весь измазанный навозом. Он жалобно вздыхает и иногда мычит. Где, мол, моя большая и вкусная мама!? - как-бы спрашивают его грустные глаза. Следы навоза как-бы виднеются на лицах и одежде Палыча и рыжего.

- Знаешь, Палыч, - говорит устало рыжий, - ты как хочешь, а я пишу заяву. За 120 рэ. мучать бедные игрушки и волокти этого обосранного теленка на 12-й этаж. Еще неизвестно, что Агния Львовна на этот раз придумала. Гори оно все синим пламенем.

Палыч вытирает лицо мятой шапкой и достает ненавистную книжку. После прочтения по слогам стиха приведенного в эпиграфе, они молча смотрят друг на друга, потом на теленка.

- Так мы должны его поставить на доску, он должен качаться и петь человеческим голосом. - сипло спросил рыжий.

- Ну тут так написано, - ответствовал Палыч.

- Положеньице, - загрустили собутыльники.

Ремарка автора.
Тут я взбунтовался окончательно. Мое пылкое воображение рисует мне страшные картины сталкивания бедного теленка по короткой доске с двенадцатого этажа, совмещенное с попытками заставить его произнести фразу: " Вот доска кончается, сейчас я упаду-у-у-у". Муза на меня обиделась и сказала, что я все испортил. Было, мол, так интересно. Я взял ход событий в свои уверенные авторские руки и уволил героев к чертовой матери, чему они были несказанно рады.


Часть четвертая и заключительная.


Спать пора, уснул бычок.
Лег в коробку на бочок.
Сонный мишка лег в кровать.
Только слон не хочет спать.
Головой кивает слон.
Он слонихе шлет поклон.

Мне страшно. Я воочию вижу полевой госпиталь для раненых игрушек. В воздухе висит стойкий запах опилок, стрептоцидовой мази и навоза. Слышны крики раненых. Вздрагивают во сне медведи, укрываясь оторванными лапами. Некоторым медведям в процессе "творческого чтения" оторвали не только лапы, но и уши вместе с задницей. Обмотанные грязными бинтами подшмаленные зайцы бредят во сне идеями революции. Посреди барака лежит гигантский теленок. Открывается со скрипом дверь и все те же двое, Палыч с рыжим заносят на носилках груду обугленных зайцев. От носилок поднимается пар и дым. В углу стоит перепуганный слон. Он судорожно кивает лобастой головой и бормочет - " 2102, 2103, 2104" Это он якобы шлет поклон слонихе, потому что ему кажется, что если он не будет кивать, Агния Львовна для него придумает что-то другое. Медведи вздрагивают, плачут, начинают прочувствованно прощаться друг с другом. Им кажется, что за ними пришли.

Я наконец-то закрываю книгу. Больше я ее читать не буду.

Bazooka John