C дырками по жизни

Расскажу быль. Было это в начале восьмидесятых, во Львове. Я молодой, дикорастущий курсант факультета журналистики ЛВВПУ, недавно окольцованный, рассекал по старинным улочкам на своей первой «копейке». Гаишники меня волновали мало, т.к. по тем временам штрафовать «красную армию» они не имели право. Все, что им дозволялось - это «сообщить командованию о нарушении, дабы оно самостоятельно приняло решение о дисциплинарном воздействии на подчиненного». И то, если нарушение серьезное.
Грозой всех львовских водителей была тогда дама в звании капитана милиции по кличке «Дырка». Смысл кликухи двоякий, но главные корни шли от того, что эта незамужняя тетка практически всем, кого останавливала, компостировала талон предупреждений. далее...

Меня она тоже пару раз тормозила и даже заносила свой компостер над моим талоном. Но меня выручало глуповато-подобострастное лицо, строевая выправка и, главное, четкое отдание чести при выходе из машины. Капитан все-таки...
И вот, как-то зимой, останавливает меня Дырка за проезд под «кирпич». Надо заметить, что львовяне ездят там, где им надо, а не где указано - знаки для иногородних. Но для «племени ГАИ» это правило как бы не существует.
Отвлеклись. Махнула мне палкой Дырка, и я послушно припарковался сразу за ее машиной. Выхожу,

чин чинарем честь отдаю. Предъявляю документы и рисую подобострастную рожу. Тетя читает мне очередную лекцию по ПДД. Я каюсь. Получаю назад права. Снова прикладываю руку к головному убору и, радостно глядя в глаза капитанше, хлопаю дверцей, включаю зажигание, первую и... Характерный звук, который опытные автомобилисты не спутают ни с каким другим - я въезжаю в задний бампер гаишной восьмерки. Упс-с...
Далее в репортажном темпе:
Дырка:
- Третий, я восьмой. ДТП на Галицкой площади.
Третий:
- Восьмой, что случилось?
Дырка:
- М-м..
Третий:
- Я не понял.
Дырка (задумавшись на минуту):
- Мне курсант в задницу въехал...
Лучше бы она этого не говорила. Через секунду весь эфир буквально взорвался от сообщений. Патрульные экипажи (наверное, с десяток) с различной степенью извращенности стали интересоваться подробностями. Самые безобидные вопросы: где это было - в машине или на улице? кто этот герой? когда свадьба?.. Короче, пока до Дырки дошло, что радио лучше выключить, я и еще десяток пешеходов-свидетелей уже лежали на моей машине и только слабо подергивались в конвульсиях...
Эта история еще долго гуляла в водительской среде. А меня за мой «подвиг» начальник гарнизонного ВАИ только легко пожурил и поставил дырку в талоне «За нарушение правил маневрирования». При этом добавил: «Права без дырки - это не права».


Насущная проблема

Я в армии не служил. Это не подвиг и не выражение активной гражданской позиции. Мне просто было некогда. Сначала я семь лет учился в университете (семь вместо пяти, потому что учился я не очень... прилежно). Потом получил три года отсрочки по случаю рождения дочки Полечки. А потом... через пять дней после окончания отсрочки мне исполнилось 27 лет, и я получил военный билет, который теперь храню на самом видном месте в доме - на мониторе компьютера. Эти пять дней я по странной случайности провел дома (взяв на работе больничный и одновременно оформив командировку на Валаам), запершись на все замки и цепочки, не отвечая на телефонные звонки, и, на всякий случай, не выглядывая в окно. Когда я получал военный билет, строгая тетушка в военкомате спросила у меня, кто я по специальности.
- Журналист, писатель, редактор, - отрапортовал я.
- Это не специальность! - возмутилась она, - машину водить умеешь?
Я помотал головой.
- Может быть, столярничать умеешь? Плотничать? Токарничать? - с надеждой спросила она.
Когда мне было семнадцать лет, отец сказал мне, что в деревне мужик признается мужиком только тогда, когда он смастерит свое первое топорище. Я пыхтел полдня, стругая неподатливое березовое полено большим охотничьим ножом. Наконец предъявил свое творение родителю. Увидев это корявое чудовище, отец с горя напился.
- Нет, - твердо сказал я, - руками я ничего делать не умею. Только головой.
Она посмотрела на меня так, как будто я предложил ей раздеться и станцевать "макарену" на ее кривоногом столе, заваленном личными делами призывников. И смотрела очень долго.
- Компьютером владеешь? - Спросила она вдруг. Я задумался. За свою жизнь я разработал дизайн трех газет и одного журнала, сделал четыре интернет-сайта, знал, что такое "Мастдай-2000", и что "Oracle" для чайников" - это такая шутка. Но, к стыду своему, я всегда работал под пресловутым "масдаищем", а не на благородном "Маке", и поэтому считал себя чем-то вроде компьютерного пионера.
- В общем, да, владею немного, - сказал я смущенно.
- Вот и отлично! - обрадовалась она, - запишем: "оператор ЭВМ"!
Я не стал спорить. Надеюсь, войны не будет, и я никогда не буду работать оператором ЭВМ. Знаю я эти военные ЭВМ системы "Ундервуд" с заедающей кареткой.
Так закончилась история моей "косьбы". Но в самом сердце этой истории, между окончанием университета и получением отсрочки "по семейным обстоятельствам", произошло событие, которое заметно покол****о мою веру в людей. А именно - меня призвали в армию. На призывной пункт я явился в приподнятом настроении со свидетельством о рождении дочери в руках. Приподнятое настроение у меня сбили с ходу, сообщив, что мне придется пройти медкомиссию.

- На хрена? - не сдержался я, - у меня есть законный повод для отсрочки. Если вы попытаетесь забрать меня в армию вопреки букве и духу закона, я, как честный журналист, напишу об этом большую и подробную статью и позабочусь о том, чтобы ее положили на стол командующему округом. В понедельник утром. Вместо горячего чаю с лимоном.
Довод не подействовал. Ясноглазый полковник выписал мне повестку и сказал:
- Мы в армию не забираем, а призываем. А отсрочку по семейным обстоятельствам мы вам можем дать только в том случае, если вы полностью здоровы и годны к службе.
Явиться на медкомиссию в такой-то день, в такое-то время. Разойдись.
Я разошелся в предынфарктном состоянии.
В назначенный день я в трусах и с медицинской картой в руках переходил из кабинета в кабинет. Врачи, обнаружив, что я не собираюсь жаловаться на "боли там-то и там-то, а в руках все время слабость необычайная и зрение очень слабое... что вы сказали? Говорите громче, я совсем глухой", ставили в моей карте отметку за отметкой: "годен", "годен", "годен". Добродушный хирург, посмотрев на мою дату рождения, нахмурился:
- Э, молодой человек, вам еще три года "косить".
- Я получаю отсрочку по семейным обстоятельствам, - буркнул я. Хирург просветлел и размашисто вписал в карточку очередное "годен". Так, без особых приключений, я за час обошел почти все кабинеты. Оставался последний - психиатр.
- Ни на что не жалуюсь, полностью здоров, годен к строевой, - протараторил я с порога, рассчитывая, что ко мне и здесь не будут придираться. Психиатр оказался пожилой женщиной с двумя серыми обложками учебника дофрейдовской советской психологии в глазах.
- Садитесь, - мрачно сказала она, - на что жалуетесь?
- Ни на что, - ответил я, чувствуя тревожный холодок между лопатками.
- Значит, вы считаете себя здоровым? - укоризненно спросила она.
- Считаю, - сказал я упавшим голосом.
- Тревожный симптом. Надо вас обследовать.
- Не надо, - жалобно попросил я, - я все равно отсрочку получаю по семейным обстоятельствам.
- Не положено.
И я получил направление на обследование.
Два дня спустя я отстоял очередь в психоневрологическом диспансере (что за страна? Даже в психушку - очередь!), и предстал перед девушкой явно младше меня. Вероятно, она проходила здесь практику. Девушка постучала меня молоточком по коленке и, обнаружив, что я поминутно поглядываю на часы (я опаздывал в редакцию на планерку), заявила:
- Вам нужно к психологу!
- А вы кто!!! - взорвался я.
- Я - психиатр, - гордо ответила она.
Видимо, вылетая из кабинета, я слишком сильно хлопнул дверью, потому что на крыльце меня остановили два дюжих молодца, которые вернули меня в кабинет и крепко держали за руки, пока девушка выписывала мне направление к психологу.
Придя в редакцию (на планерку я, конечно, опоздал), я выкурил три сигареты подряд, потом достал направление, на котором был записан телефон клиники и набрал номер. Куда деваться, отсрочка-то мне нужна!
- Слушаю вас! - ответил вкрадчивый женский голос.
- Я хочу записаться на прием к врачу Сидоровой. У меня направление...
- Сидорова в отпуске.
- Вы ни черта не понимаете! Я должен получить отсрочку от армии! А для этого мне нужно пройти медкомиссию! А для этого мне нужно заключение психиатра! А для этого мне, мать вашу, нужно встретиться с этой Сидоровой!!! А она должна подтвердить, что я абсолютно, вы слышите - абсолютно здоров!!!
- Приходите завтра, - сказал вкрадчивый голос, - я запишу вас к другому врачу. И мы поможем вам решить ваши проблемы.
Я положил трубку. Немного посидел молча, глядя в окно. Потом схватил телефон и изо всех сил шарахнул его о стену.
Назавтра я встретился с психиатром. Он оказался лохматым молодым человеком в майке с надписью "Слейер". Перед тем, как я вошел в его кабинет, он читал "Бхагават гиту". Он спросил, какой сегодня день недели и число. Я ответил. Кажется, правильно (я всегда путаюсь в цифрах). Он вручил мне заключение, которое я, не глядя, сунул в карман. Из кабинета я вышел, слегка пошатываясь. У меня дергался глаз и кружилась голова. На улице я достал заключение и прочитал: "Параноидальные реакции. Ограниченно годен к строевой службе". До сих пор не знаю, почему я не вернулся в кабинет, чтобы не убить этого парня.
На следующий день призывная комиссия признала меня годным и дала отсрочку в связи с рождением дочери...

Автор - Александр Владимирович Молчанов