События 13-летней давности глазами очевидцев. Приобретение независимости. Каким оно запомнилось...

"Не знаю, как у других, а у меня было жутковатое настроение", - вспоминает помчавшийся защищать Дом радио в Таллинне кайтселийтовец Райво Рейнбярк о 20 августа тринадцатилетней давности, кульминацией которого стало вечернее объявление восстановления независимости Эстонии. Тогдашние тревожные мгновения вспоминают также Геннадий Голубков, Аво Кийр и Айн Калмару.



Райво Рейнбярк, командир Алутагузеской дружины "Кайтселийта" по пропаганде:

- Днем 20 августа из Йыхви в Таллинн отправился автобус, полный кайтселийтовцев. Парней собрали по приказу за полчаса. К Дому радио мы прибыли часов в пять-шесть. Там уже собралось огромное количество народа - и люди все прибывали.

Народ волновался, но в то же время находился в приподнятом настроении. Дом радио окружали пригнанные из колхозов и совхозов большие самосвалы, тракторы и груженные бетоном машины. Улицы в окрестностях были перекрыты, так что к Дому радио можно было подойти только пешком. Окна на третьем и четвертом этажах открыли, так что мы постоянно слышали, что передавали по радио.

Когда мы выехали из Йыхви, то ситуация казалась нам напряженной, но, прибыв на место, мы уже непосредственной угрозы не ощущали. Но волновались все же, ведь нас отправили защищать Дом радио, а никакого оружия или средств защиты у нас не имелось. Все время искали какие-нибудь подручные средства - хотя бы дубинки, но ничего не нашли. В этом смысле было дурацкое ощущение: если прибудут военные с автоматами и резиновыми дубинками, то что мы смогли бы сделать голыми руками? Ведь укрыться оказалось бы тоже негде.

В связи с этим отмечу один интересный момент: по рукам собравшихся у Дома радио людей ходили для придания смелости пивные бутылки. В одной из подворотен мы заметили, что какой-то мужчина наливает что-то из канистры в бутылки. Подошли поближе и увидели, что кто-то принес из дома простыни и разодрал их на полоски. Одним словом, пустые бутылки собирали, наливали в них бензин, а из полосок материи делали фитили: если придут танки, то сможем их хотя бы "коктейлем Молотова" немного обжечь. Вот столько у нас имелось тогда вооружения. Каждый такими бутылками запасся, но, к счастью, они не понадобились.

Мы всю ночь провели в Таллинне, обратно поехали только утром, когда уже рассвело. Остальные люди тоже не расходились. Когда объявили Эстонскую Республику, торжества было много. Утром, когда вернулись домой, в Кохтла-Ярве состоялся митинг членов рабочей дружины. Так что тогда еще не чувствовалось, что государственный строй сменился.

В любом случае это событие останется в памяти на всю жизнь. Это оказалось довольно захватывающим событием. Не знаю, как у других, а у меня имелось некое ощущение страха. Я служил в армии и знаю, как российская армия действует. Я считал вполне реальным, что может дойти до схватки, ведь до этого происходили события в Риге и Вильнюсе. Боялся, что это может повториться и в Эстонии.

Геннадий Голубков, министр строительства в тогдашнем правительстве Эдгара Сависаара, ныне владелец азериского хлебопекарного предприятия:

- Помню, как каждый министр получил задание. Когда колонна Псковской десантной дивизии вошла в Эстонию, мы ходили смотреть, какова ситуация, - и видели, с каким настроем они шли. Тут Сависаар получил информацию, что солдаты прибыли и на самолете. Моим заданием было побывать в штабе пограничников и сделать об этом доклад. Поскольку я не знал точно, где вход в штаб, то оказался во дворе, где увидел солдат в полном вооружении - только дай приказ, и они пойдут, куда надо. В телебашне я не был - этим занимался Сависаар.

В те тревожные минуты Сависаар предложил всем, у кого есть возможность уехать за границу, покинуть Эстонию. Я знал, какова ситуация, все места были уже запланированы - кто станет каким министром и уездным старейшиной. Знал, что такой список есть. Отдавал себе отчет, что если что-то случится, то мне остается только тюрьма - не более того. Несмотря на это, о бегстве за границу не думал.

Я знаю, что Леннарт Мери (тогдашний министр иностранных дел правительства Сависаара. - Ред.) находился в тот момент в командировке за рубежом, может, за границей находились еще пара министров, но из тех, кто был в Эстонии, никто такой возможностью не воспользовался. Я подумал: что там бояться -если случится, значит, случится, я сам такую жизнь выбрал.

Что касается Сависаара, то мне казалось, что он не боится. По-моему, был опасный момент, когда он с началом путча прибыл на катере из Финляндии - мало ли что могло произойти. Однако на Тоомпеа находились 20-30 вооруженных людей, и никакой паники не возникало. Не знаю, кто что думал, но во всяком случае, когда у нас проходили собрания, царила нормальная рабочая атмосфера.

Аво Кийр, тогдашний член Комитета Эстонии, делегат Конгресса Эстонии и член правления ПННЭ, нынешний вируский пробст ЭЕЛЦ и ийзакуский волостной старейшина:

- За пару дней до этого я находился в Литве и вернулся как раз тогда, когда начался путч; 20 августа находился в Ида-Вирумаа и, разумеется, следил за событиями. Самым важным в то время оказалось, конечно, то, что достигли все же соглашения между Комитетом Эстонии и Верховным Советом, ведь мы больше всего опасались, что окажется создана новая Эстонская Республика на базе ЭССР. Это была самая большая и довольно реальная угроза. В этом отношении хорошо, что все же договорились и восстановили Эстонскую Республику.

В те дни я, честно говоря, ни минуты не думал о том, что произойдет какая-то большая катастрофа или кровопролитие. Конечно, это могло бы случиться, но я этого не ощущал и в этом смысле не чувствовал никакого страха или паники, хотя был сильно связан со всей этой деятельностью.

Айн Калмару, тогдашний руководитель кохтла-ярвеской электростанции, мэр Кохтла-Ярве в первой половине 1990-х годов:

- Я только приехал из туристической поездки в Швейцарию и 19 августа вышел на работу. Для меня все было новым, я сидел на электростанции после продолжительного отпуска, во время которого был недоступен - мобильных телефонов тогда не было и никто меня не доставал трудовыми заботами. Так что утром я вошел в кабинет, и тут выяснилось, что происходит какой-то путч.

Разумеется, за событиями в Москве и Таллинне следили и работники электростанции, львиная доля которых относилась к той национальности, интересы которой были, может быть, иными, чем у эстонцев. В общем коллектив электростанции путч не особо одобрял, относился к нему с определенными сомнениями. Деятельность Горбачева тоже не особо одобряли, ведь по сути все видели, что это - развал империи (его обвиняли в ее развале), а империю любили. Но в то же время путчистам они тоже не верили.

Какие-то совещания проходили в горуправлении. Но о чем на них говорили, я, честно говоря, не очень помню. Меня больше тревожило то, что осень приближалась и электростанцию следовало к ней подготовить.

Что касается стремления Эстонии к независимости, то кое-что работники электростанции признавали, а кое-что - нет. По-моему, самое хорошее представление об их настроениях дает следующий факт. У нас там имелось довольно много пассивных и немного - активных работников КГБ, и они считали примерно так: это сине-черно-белое - черт с ним - не такое уж плохое, но давайте добавим туда и одну красную полоску. Ведь, видите, у латышей и литовцев на флаге красное есть, а у вас нет - вы тоже должны добавить, тогда можно будет как-то успокоить этим народ.

Но проблемы с сине-черно-белым флагом, конечно, возникали. В один из знаменательных дней до путча, когда уже можно было вывешивать эстонский флаг, дело кончилось фифти-фифти: часть времени висел сине-черно-белый и часть времени - красный. Это означало, что какое-то давление с целью проталкивания эстонского дела в тот момент вызвало бы резкий рост ответной реакции. В то же время более красная сторона поняла также, что сейчас идти размахивать красным флагом тоже нельзя. Это была игра вничью.

Конечно, никто не верил, наверное, что после путча Эстония станет полностью независимой - это по сути стало шоком для всех. Я верил, что стремление Эстонии к независимости и процессы оттепели продолжатся, но насколько быстрыми или медленными они окажутся, предсказать было трудно. Ведь говорили, что отделение от СССР займет где-то лет десять. В остановку данного процесса не верилось, но то, что через пару дней объявят независимость Эстонии и путч окажется концом Советского Союза, я тоже предположить не мог. Казалось, что фон еще слишком консервативный для этого.

Помню, как после объявления независимости опасались высказываться, что по сути думают обо всем этом, и были очень дипломатичными. Вспоминаю, что на собрании партийной ячейки кохтла-ярвеской электростанции я сел в первом ряду. Слова не брал, но то, что впереди фигурировала моя директорская спина, сдерживало речи всех. Я спиной чувствовал, что лишний там. Спина горела от взглядов людей, следивших и ждавших реакции, но я ничего не сказал. То, что кто-нибудь позволял себе высказать, было настолько сильно дипломатически завуалировано, что обвинять можно было бы, но признать виновным - нет. Где-то в более узком кругу наверняка об этом говорили, но одно дело высказываться за чашкой кофе или кружкой пива и другое - на публичном собрании.

Думаю, что на самом деле этот процесс на кохтла-ярвеской электростанции проходил довольно безболезненно, с изменениями свыкались. Люди начали говорить о вещах, которые происходили когда-то раньше - особенно по линии КГБ. О том, какие злодеяния были совершены в отношении не только эстонцев, но и представителей других народов. Даже искали причины того, почему все пошло наперекосяк. Горбачева обвиняли в развале империи, но не очень были уверены в том, каким бы оказался другой путь. Может, и сами понимали, что экономика подставила СССР подножку - видели, что экономика крайне слаба. Мы постоянно были связаны разными поставками со всем союзом, и то, насколько плохо эти поставки выполнялись, видели все. Прекрасно понимали, что надо что-то менять, и люди не могли говорить, что, мол, до Горбачева было хорошо, а вот он все испортил.

Я назвал бы один момент, который наверняка мутил воду и мешал работникам электростанции четко выступить против независимости Эстонии. Это то обстоятельство, что тогда энергетики жили довольно хорошо в смысле зарплаты. С энергетикой дело обстояло так, что электроэнергии не хватало. Рубли печатали вовсю и в энергетику направляли довольно много этих рублей. То есть, личные интересы работников были удовлетворены, деньги имелись, и поэтому невозможно было выйти с козырем, мол, смотрите, как мы плохо живем. Империя вроде бы пала, но жизнь - по крайней мере у энергетиков - улучшилась.

Если теперь поразмыслить, то время тогда было крайне интересное. Я утверждаю, что ход путча был непредсказуемым. Если кто-то заявляет, что видел в путче определенные возможности, то да, они появлялись, но возникали неожиданно и заранее предвидеть это было невозможно.

Сирле СОММЕР-КАЛДА