Материалы для этой публикации были собраны не за один раз. Поводом стали несколько бесед с теми, кто за минувшие полгода побывал в США. Что объединяет рассказы совершенно разных людей (журналиста, преподавателя, жену священника) в этот "американский" цикл? Не столько высокий образовательный ценз моих информантов, сколько бесспорный факт: не будь падения пресловутого занавеса, они бы там не побывали никогда. Даже не по финансовым причинам — по личностным параметрам.

Подлинных имен (всех) не называю вот почему. С авторским способом подачи материала согласился бы из них не каждый, тогда как в достоверности передачи, смею верить, не усомнился бы ни один. Здесь важны не имена. А то, что моя корреспондентка обозначила в частной переписке как ОЩУЩЕНИЕ АМЕРИКИ
Рассказ первый далее...

Итак: журналист Николай К. В 70-х активный правозащитник, ныне политический обозреватель очень приличной провинциапльной газеты (приличные газеты у нас нынче существуют большей частью именно в провинции). Свободно владеет английским, что и стало решающим в приглашении его для обмена журналистским опытом.

— Что меня поразило больше всего? Не эти райские условия, не уровень жизни. Поразила абсолютная защищенность от хамства. Стопроцентная. Не знаю, что нужно сделать там, чтобы тебе ответили грубостью. Можешь даже из интереса провоцировать, пробовать осуществить свое дурное настроение, к примеру, на портье — никто в ответ ничего не скажет. Пожилая негритянка с вдумчивым выражением уронит: "Понимаю". И все. Бросишь окурок мимо урны, не попадешь, черт с ним, прохожий поднял за меня, улыбнулся — и дальше. Непоказная доброжелательность. Сведение к минимуму любого конфликта. В общении — комплименты в адрес знания языка, критика — никогда. В том числе в адрес моей страны. А я там был в дни летнего кризиса, когда Ельцин с решимостью короля Лира пытался вернуть в премьеры Черномырдина.

Другое дело — собственные интересы, конкуренция на место... Здесь может идти война на уничтожение. В те дни темой номер один для американцев стал скандал вокруг президента.
ИНТЕРЕС К ПОХОЖДЕНИЯМ БИЛЛА И МОНИКИ ПРИНЯЛ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР



Комментариям и интервью не было конца. В нарочито сухом тоне уточнялось, с сенатором из какого штата без отрыва от секса вел телефонную беседу Клинтон. Появились специальные передачи для родителей, где рекомендовалось, как подать ситуацию детям.

Политическая подоплека копания в грязном белье была настолько очевидна, что большинство американцев сочувственно отнеслись к грешнику-президенту. А когда Клинтону устроили овацию в ООН, ок ончательно выяснилось, что республиканцы теряют очки.

Солидные газеты следуют неписанным традициям и подчас сдерживаются, когда получают в распоряжение скандальную информацию о частной жизни. Вашингтонский корреспондент "Индианаполис стар" Дэвид Хаазе рассказал, как он и его коллеги долго молчали о том, что у сенатора-республиканца Бертона, кроме троих законных детей, есть один внебрачный. Но когда Бертон стал обвинять в безнравственности президента, Хаазе задал ему вопрос: "Сколько у вас детей, господин сенатор, — три или четыре?" После недолгого запирательства политик признал свое тайное отцовство.

Хождение получила специальная шахматка, в боковине которой приведены фамилии американских президентов, а сверху идут графы с разновидностями прелюбодеяния. Абсолютным лидером в этом постельном путеводителе оказался Джон Фитцджеральд Кеннеди, замешанный абсолютно во всех неприличиях, кроме гомосексуализма. Второе место занимает Клинтон, третьим держится Линдон Джонсон. А самым безупречным выглядит Джордж Вашингтон. Спустя двести лет после смерти он лишь подозревается в сексе с замужней женщиной.

(Читатель, может быть, смутно помнит туманный случай с нашим президентом?.. Загадочная вечерняя прогулка ... падение с моста... — Все, что сохранила память из страшного шума СМИ в самый шквальный период гласности. Чего было-то? Концы в воду.

Вот она, разница менталитетов.)
ЖУРНАЛИСТИКА — САМАЯ ОБЛАСКАННАЯ ДОЧЬ АМЕРИКАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

— Вкусы простых американцев влияют на прессу в большей степени, чем пресса эти вкусы формирует.

Девиз американской журналистики — информировать, развлекать, но не поучать. На страницах здешних изданий нет места для жалобных всхлипов, благородного негодования или сентиментального умиления. Зато нарасхват идут ирония, сарказм и игра подтекстом. Краткость материала считается важным достоинством.

Вряд ли можно механически перенести этот опыт на нашу прессу. Склонность пролить слезу над строкой — не самое худшее качество, и нужно ли лишать своих сердобольных соотечественниц права на сопереживание, коли уж оно востребовано?

Занимает американцев в первую очередь то, что непосредственно их затрагивает.

Новости из России по рейтингу значимости стояли в политических разделах и передачах на втором месте. Государственной прессы в США нет. Все СМИ существуют постольку, поскольку самоокупаемы. Газеты вынуждены идти на поводу у читателей. Популярней всего в местных СМИ рубрика "погода". Далее идет спорт, особенно бейсбол. Эксперт по прессе Карл Готлиб выразился афористично: "Проблема нашей журналистики в том, что Моника потеснила Россию".
СВОБОДА В США — НАЦИОНАЛЬНАЯ СВЯТЫНЯ



В этой мысли меня утвердили десятки встреч с юристами, газетчиками, преподавателями из школ журналистики и чиновниками. Никакого специального закона о печати здесь нет, зато есть первая поправка к Конституции, запрещающая законодательно ограничивать свободу слова. В принципе не запрещена даже нецензурная ругань, но не в утренние, дневные и ранне-вечерние часы, когда среди слушателей и зрителей есть дети. В случае нарушения отбирается лицензия на вещание. В респектабельной прессе соблюдается запрет на употребление семи слов-ругательств.

(Читатель российский, думаю, сознает, насколько богаче в этом наше национальное достояние.)

В отличие от российского законодательства, в Америке не журналист должен отстаивать в суде свою правоту, а истец обязан доказать, что журналист его оклеветал, то есть не просто исказил факты по ошибке, а сделал это с умыслом. Любое мнение вообще ненаказуемо. Естественно, доказать умысел бывает крайне сложно. Журналисты проигрывают в суде редко.

Но вот случай. Двое журналистов обманом устроились работать в цех мясной фабрики, скрытой камерой засняли сцены вопиющей антисанитарии и через пару дней исчезли. А еще через день на всю страну были показаны отснятые кадры. Казалось бы, ни убавить, ни прибавить. Но в суде выяснилось, что люди из "Голоса Америки" солгали при устройстве на "новую работу". Этого оказалось достаточно. Компания проиграла крупную сумму.

(В Древней Греции самым страшным грехом считалось клятвопреступление. В современной Америке, со сложным чувством говорили мне соотечественники, тяжким антиобщественным актом является ложь.)

— Я отдал дань уважения американскому культу свободы слова, но представил себе, что он механически перенесен на российскую почву, и мне стало не по себе. Адвокат Майкл Клайн рассказал, как
АМЕРИКАНСКИЕ НАЦИСТЫ

решили устроить шествие через еврейский квартал, где доживали свой век узники гетто. Поднялась волна протестов. В Союзе гражданских свобод начались разногласия. Клайн, подчеркнув, что он тоже еврей, все же выступил за разрешение шествия: прецедент создает угрозу свободе. Ряд его коллег покинул Союз, хлопнув дверью. Шествие состоялось. В ответ еврейский активист по ТВ посулил денежную награду за ухо нациста. На сей раз Клайну пришлось заступаться за "скупщика ушей", на которого подали в суд нацисты. Дело Клайн выиграл.

Я спросил его, будет ли наказан по американским законам человек, через газету объявивший день и час восстания и призвавший сторонников собраться с оружием в условленном месте. Нет, — ответил адвокат. — Государство вмешается только после того, как заговорит не человек, а оружие.

— ... мне стало не по себе. То, что годится для стабильной и богатейшей страны, может быть самоубийственно для молодой демократии в ослабленной кризисом стране.

(Напоминаю: рассказывает российский правозащитник, активный член общества "Мемориал".)

— Хулиганов там я увидел только однажды: подростки-мексиканцы, громко пересыпавшие свою речь теми самыми семью словами.
НО БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ АМЕРИКАНСКОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ ОБМАНЧИВА

— В Штатах идет "бархатная революция", чреватая не меньшими последствиями, чем российские реформы. Ученые изобрели средство от импоенции "Виагра". Уже известны случаи, когда 80-летние старцы уходили от жен к молодым подругам.

Не только институт американской семьи проходит испытание на прочность — переживает потрясения и конъюнктура рынка. Мужчины, которым за 50, составляют треть мужского населения страны, но контролируют более половины национального богатства. Под воздействием "Виагры" намалое их число меняет структуру потребления: покупает больше спортивных автомобилей, модной одежды, чаще тратится на развлечения вне дома... Предполагаю: когда "Виагра" дойдет до России, на общенациональную победу над импотенцией безошибочно укажет резкое снижение посещаемости митингов и шествий.

(Дошло, дошло до России это средство, несмотря на зловещие выступления в центральной прессе наших медиков. Да только до спортивных ли тут автомобилей. Вот сможет ли треть нашего мужского населения питаться виагрой единой?)
— У НИХ И У НАС ОДИНАКОВЫЕ МОЗГИ —

заявил мой друг-журналист в ответ на риторический вопрос: наступит ли похожий рай в нашей с ним стране.

— Мы просто поставлены в разные условия. Заставь человека бороться за место под солнцем — все придет. Отбракуется и пьянство, и пустословие, останется здоровое ядро, которое к этим условиям приспособится.

(До чего не хочется в канун Нового года подвергать сомнению этот оптимистический финал!)

Нина Алексеевна (имя условное, но, возможно, кто и узнает) – преподаватель одного из здешних интернатов. В США попала на несколько дней, в составе делегации. По приглашению, оплаченному зарубежными благотворителями.

Живая, остроумная; – нечастый случай, когда вместо обалдения – трезвое наблюдение на уровне сравнительного анализа. Впрочем, это один из главных критериев отбора авторов наших “американских рассказов”.
ОЩУЩЕНИЕ АМЕРИКИ
Рассказ второй
* * *

– Американцы – поверхностные люди. Им не хватает глубины. Как детям. А ведь проживший жизнь человек должен понимать больше, чем ребенок.

А может, это они сознательно? Чтобы жить весело, не надо задумываться!

Когда мне сказала пожилая дама (правда, жена миллионера): “Я такая счастливая женщина, я прожила счастливую жизнь, только жаль, что она быстро кончается” – я чуть не поперхнулась: “Это возможно? Ни одна русская женщина так не скажет”.

Может, потому они и помогают другим? Спонсируют поездки, международные конференции, организуют гуманитарную помощь… Может, это – часть их светской жизни? Компенсация своего благополучия?

Но чем она меня потрясла напоследок: когда прощались, вынула из ушей слуховой аппарат. Оказалось, и она, и ее пятеро братьев и сестер… только у одного нормальный слух.

Устроили они там рай на земле. “Нам это надо – значит, завтра утром у нас это будет”.

Какие у них проблемы – не знаю.

А какая наша самая большая проблема? Деньги? Комфорт? Нет. Я могу жить и без комфорта. И давно, как все, работаю почти без денег, и буду работать.

Но мы сейчас настолько лишены надежды… просвета впереди… Нет ориентира. Бродим, как впотьмах.

Наша главная проблема – у нас от человека ничто не зависит. Только и ждешь, что свалится сверху.


* * *

Они такие патриоты! Везде и во всем: организованность, чистота, красота. Видим темные парки Гарварда. – “Что вы, какая преступность, это самый интеллигентный город в Америке!” Видели за все время только одно правонарушение – и два копа тут же этого человека повели, и никто, кроме нас, не обратил внимания.

Там вообще полицейский – первый всем друг и помощник: – когда женщина в неожиданном месте рожает, кошку ли с дерева снять, бабушку через дорогу перевести… И, главное, такой же человек, как все. Вот устроили нам аттракцион – “дак-тур” – путешествие на диснеевском утенке. Это амфибия, списанная из американской армии, раскрашенная всеми цветами. Водитель, шоумен, показывал нам Бостон, а пассажиры по ходу дела должны периодически крякать – а с обочины люди подкрякивают. Американцы, они радуются жизни, как дети. Школьник ли идет с ранцем: “кря-кря!”, человек лет шестидесяти: “кря!”, бизнесмен лощеный выходит из банка: невозмутимое “кря”, негр ли, жующий банан… Едем мимо полицейского – он тоже: “кря-кря!” А наш бы гаишник? Можете себе представить, чтобы так же открякнул?…
* * *

– Они везде таскают полуголых младенцев, которые никогда не орут. Видели одного такого в Музее изящных искусств: он еще, можно сказать, родиться не успел, а уже путешествует по культурным местам. “Мы очень надеемся на докторов и антибиотики”.

Нам только дай поволноваться, а они вот не волнуются. Друг России Боб (он сюда приезжал не раз, снабжал слуховыми аппаратами) после своих российских приключений пригласил нас в гости. У него там четыре поколения Бобов. Бабушке-дедушке за восемьдесят. Родителям шестьдесят. Самому Бобу тридцать шесть. Ну и плюс дети. Так вот родоначальница-бабушка водит машину. Наши спрашивают: и у нее права не отняли по возрасту? Боб: “Кто?! Если человек не сможет ездить – он просто сам не будет!”

Сейчас там взрыв рождаемости. По пять-семь детей в семьях. По сорок человек в классах.
* * *

Избыточный комфорт. Не зря говорят, что 40% мирового продукта потребляет Америка. Если все так начнут потреблять, Земля не выдержит. Потребление комфорта, удовольствий… индустрия потребления. Огромные магазины-ангары: все играет; шопинг – это процесс. Женщина приходит с утра – и все, она там надолго. И распродажи, и подарки, и скидки, – только чтобы купили. Колоссальное количество барахла. Дама по двадцать платьев на плечо вешает, которые копейки стоят – а в одном и том же платье два дня подряд не появишься – культ чистоты.

Магазины работают очень долго, с раннего утра до десяти вечера. Некоторые книжные до часу ночи. Очень дорогие, прекрасно изданные книги.


* * *

– Мы там были в одной из самых старых в мире школ, работающих со слепыми детьми – основанной в 1829 году. Но мне не было стыдно за наши методики. У них таких нет. Наш знаменитый ученый-психолог, умерший в тридцатые, сейчас у них только-только входит в фавор.

Мы не хуже и не глупее. Сам Гарвард, говорят, был мужик тупой. Но любил образованных, почему и дал первые сто долларов на основание университета. И в этом университете теперь говорят: чем принять десять тупых американцев со среднего Запада, примем лучше одного русского студента – эти в науку въедаются.

Встретилась с подругой, которая шесть лет как перебралась из Сергиева Посада в Бостон. Она после автокатастрофы перенесла семь тяжелейших операций. И после этих операций нигде не повреждена кожа. Хотя полностью заменили бедро. “В этой стране заменяют все, кроме головы”.

Муж – компьютерщик, дочь – юрист, соответственно, семья обеспечена. Могла бы и она иметь щадящую работу, но нет нужды.
* * *

Американцы не плюют и не курят. Там и мест нет для курения. Даже в огромном аэропорту. Мы все же увидели: “Вон ведь двое курят”. – “А это русские”. И точно, слышу русскую речь. “Они скоро бросят. Здесь нет причины курить”.


* * *

Ну и: шок возвращения. В норму врастаем очень быстро (русский менталитет!), а по прибытии обратно слышишь фразу: “Ну че ты стала тут!"”

…И как-то быстренько нас встряхнуло.

Матушка Елена — человек очень уравновешенный и созидательный. Муж — священник, окончивший последовательно технический вуз, Сергиево-Посадскую семинарию и Духовную академию, имевший в России приход, приехал в Даллас по приглашению для научно-богословских исследований и чтения лекций по русскому богословию. Елена — преподаватель иностранных языков и мама двух маленьких детей. Оказавшись в Америке только во втором своем качестве, стала скрупулезно фиксировать свои наблюдения и ощущения в письмах на родину.
ОЩУЩЕНИЕ АМЕРИКИ
Рассказ третий, в письмах
* * *

Семью их поселили в общежитии. Не будем вдаваться в рассуждения о разности понятий "общежитие" здесь и там... хотя бы потому, что первая проблема, с которой столкнулась семья вплотную — борьба с кондиционером.

Этапы этой борьбы в письмах Елены следуют сквозной нитью. В Далласе они... замерзали.

"Чтобы погреться, надо открыть окно".

"Залепили кондишн скотчем".

В отличие от частных жилищ кондиционер в общежитии управлялся централизованно... Когда на улице становилось ниже +2°, включались батареи.

В семье создалась очередь, кому спать в шерстяных носках (вещей, понятно, было взято по минимуму, а воображение такую ситуацию не подсказало).

"Когда заклеили кондиционер, закапало с потолка и повалил пар из холодильника".

Представьте себе ежедневное сражение двух русских с высшим образованием (техническим в том числе) с чуждой цивилизацией!

(...Знакомый американец, которому я однажды подарила копию передачи сергиево-посадского телевидения, сказал через три года, что не нашел на родине аппаратуры, способной прокрутить эту кассету...)

Наконец, спустя десяток писем, послышался отрадный вздох:

"Кто-то додумался уменьшить мощь кондиционера".
* * *

Следующее наблюдение Елены над американским бытом неизбежно:

"Продукты не портятся".

"Американская пища имеет недостаток — ее хочется есть без конца".

Наверное, не ново уже для многих, что одна из насущнейших проблем американцев — ожирение. Доходящие до нас киновоплощения гибких красоток и мускулистых парней — дань искусственному отбору и национальной идее. Подруга-журналист, побывавшая в Оклахоме, была поражена количеством невообразимо толстых — столько она не видела более нигде.

Что и понятно: порции биг-маков и прочих дежурных блюд в придорожных кафе потрясают воображение — как может это переварить человек, практически являющий собой недвижимость на колесах?

"Купить еду — большая трудность, когда нет машины, — пишет Елена. — Приходится идти с большим грузом на большое расстояние, ведь запасаешься на неделю. Нам предлагали подвозить знакомые русские, но не будешь все время пользоваться чьей-то добротой".

Второе тоже неизбежно-традиционное наблюдение: взаимоотношения.

"Незнакомые люди часто здороваются друг с другом, широко улыбаясь".

"Как они умеют быть благодарными и умеют делать приятное!"

В письмах то и дело:

"Это мероприятие стоило довольно много, но нам предложили бесплатно".

Речь ли о приглашении на праздник, на языковые курсы при баптистской церкви, о разрешении посещать детскую площадку, где официально количество мест ограничено... Небогатую, мягко говоря, семью из России всесторонне опекали — в начале пребывания, по крайней мере. Надо еще учесть, что благодарность за всякую малость — в характере матушки Елены. И учесть еще всегда присущую ее семье доброжелательную открытость людям.

А окружал их, по меткому выражению в письме, Вавилон — языков, рас, вероисповеданий.

"Ощущение, что границ и расстояний нет на Земле".

Пресекая конфликт на детской площадке между своей девочкой и маленькой негритянкой, Елена сказала: "Не пинай эту шоколадную ножку". На что дочка возразила: "Скажи ей, чтобы она не щипала эту молочную ручку!"

"К детям ясельного возраста обращаются "сэр" и "леди".

"Детям без родителей нельзя бродить по улицам, их задержат, а с родителей возьмут штраф".

"На приготовление еды уходят считанные минуты, зато часами читаем буклеты с информацией, которые приходят из университета, библиотеки, школы. Каждую пятницу школьник получает папку с текущей информацией для родителей — в последний раз на 33 листах. Две страницы посвящены борьбе со вшами".

На школьном кабинете, где вывешены цели для ученика на год, в ряду с "выучить таблицу умножения" стоит: "поступать с другими так же, как хотел бы, чтобы поступали с тобой".
* * *

Естественно, много в письмах матушки Елены — о религии, месте ее в окружающем "Вавилоне" и духовной соотнесенности с реальностью.

"Знакомая говорит, что церковь в Америке умирает, многие приходят только креститься и венчаться".

"Две темнокожих девушки крестились по-католически, долго молились у иконы Серафиму Саровскому".

(...Поистине — Вавилон!)

Одна дама, очень склонная к православию, пригласила семью в гости. Елена с (очень сдержанным) огорчением изложила в письме, что дама эта постоянно курит и очевидная поверхностность ее интереса, к сожалению, делает невозможной наметившуюся дружбу с близким по духу человеком, в чем здесь большая потребность.

"Мне хочется поделиться с американскими добродетельнейшими христианами глубиной православного богослужения. Их службы (протестантские) — это пение с пританцовыванием, пятиминутная молитва, одна проповедь и хохот просто от хорошего настроения. Как, бывает, молодежь собирается на отдых и хохочет без всяких причин, а тут бабушки и дедушки хохотом заливаются, в ладоши хлопают проповеднику или себе за пение, улюлюкают. В беседах с нами вполне серьезны и интересуются православием".

Вдохновляющая встреча (о ней пишется с большой радостью) произошла в день ангела местного владыки — русского, 74 лет, одинокого. Праздник происходил в его собственном доме и, несмотря на множество гостей, очень по-домашнему.

"Величайшее чудо, которое я видела в Америке, — епископ, обслуживающий трапезу. На мое восхищение блюдами собственного приготовления он усмехнулся и сказал: тогда попробуйте этот торт — я его тоже сам пек".

"Владыка каждый месяц приглашает всех подростков после литургии к себе на обед, дает высказаться в непринужденной обстановке".

Мимоходом в письме информация:

"Красятся здесь только русские и негритянки".

(Это в описании богослужения, где дама в помаде приложилась к кресту и владыка передал ей через других с множественными извинениями замечание).

А вот экскурсия в большую протестантскую церковь, здание в четыре этажа, длиной в квартал, а внутри есть все для всех:
Помещение для молитв,
Отпевания,
Венчания,
Огромное количество классов для взрослых и детей,
Огромное число детсадовских групп,
Спортзал,
Зал репетиций хора,
Библиотека.

"С чем сравнить эту церковь — с клубом, Дворцом пионеров?"

Нетерпимости православия к другим конфессиям в письмах матушки Елены не то что вовсе нет — но все смягчено врожденным тактом и врожденным отсутствием агрессии. Зная автора и ее истинно религиозную семью в жизни, не могу этому не порадоваться. Земля, она и есть Вавилон. О двунадесяти языках...
* * *

"У меня начало меняться ощущение Америки. Сначала казалось все сказочно богатым, красивым и чистым. Теперь рядом с хорошим и чудесным видятся труды и болезни, усталые люди, старые вещи, борьба с нуждой.

Не все американцы выбрасывают пластмассовые вилки после одноразового употребления, некоторые стирают салфетки из ткани. Одеваются просто и носят старое. На улицах много помятых и ободранных машин."

Эпистолярные рассказы Елены лаконичны и выразительны.

Русская продавщица в магазине богословской литературы замужем за методистским пастором. Их послали миссионерствовать в бедный, преступный район города. Вместо дохода церковь имеет долги за электричество и т.п. Жена поет на службах, а после моет полы.

"Все как в России!" — американцы сделались автору писем как-то роднее. — "Как мы, и не надо стесняться бедности и беспорядка."

"...Люди из России жалуются на нищету, изо всех сил стараясь одеваться по-королевски."

Компьютерный век — журналист может никуда не ездить. Особенно если не имеет ста рублей, но имеет случайно друзей, уже год обитающих в Калифорнии. “Работу эту он нашел по Интернету”, — сочиняется песенка на мотив “Дерибасовской”. Так именно и было: Дмитрий уехал туда программистом, по контракту, вскоре к нему перебрались жена и сын двенадцати лет, а уже там родился еще Ванька-американец.

Сначала Дима, очень русский человек, сильно ностальгировал. Теперь, похоже, привык. Дальнейший текст — коллаж наших компьютерных переговоров — о жизни там и о том, как выглядит Балканская эпопея оттуда.
ОЩУЩЕНИЕ АМЕРИКИ
Рассказ четвертый, компьютерный

— Дима, как различается рождение ребенка здесь и в Америке?

— Наблюдал весь процесс в роддоме. Очень технологично, шустро, с улыбками и песнями. Наталью выписали через сутки. Пешочком пошла к машине. Через пару дней гуляла свободно. Залеживаться не дают. Делают много анализов, уколов. Много персонала, все на бегу. Удовольствие дорогое, поэтому стремительно лечат и стремительно выписывают.

Через пять минут поздравил президент с новым гражданином...

— А как вписался в другую страну старший?

— Антон — главный отличник в школе. Кстати, школы учат чему-то другому. Сильно гуманитарные, математика — плохо.

— Он вполне свободно уже спикает, товарищи есть, но друзей не завел. Он своих сверстников как бы старше — не по возрасту, а по жизненному опыту, что ли. Тут детки весьма инфантильные. Интересы: спорт (мальчики) и кинозвезды (девочки).

— Опиши внешние стороны бытия.

— Ходил с дитем к врачу. На стенке — плакатик. Как по-английски, не помню, по-русски — примерно так:
Заботься о своем теле.
Береги его, в натуре.
Ибо иначе
Где же ты будешь жить?..
(что-то из японской поэзии.)

Нарисован дядька, который не заботился. На меня похож. Сразу почувствовал свою полную ущербность, желание побежать, подтянуться.

Потом пришел домой, попил пивка. Все прошло.

— Я живу рядом со Станфордским университетом (примерно 40 тыщ в год стоимость обучения, но многие учатся бесплатно, ибо умные, то есть университет даже платит им стипендии, таких почти половина). Кстати, все, что я пишу, относится к жизни богатенького городка, где нет негров (вообще), очень мало мексиканцев (что для Калифорнии редкость), небольшая поросль беженцев из России, в массе своей сидящей на велфере [государственное пособие неработающим] — весьма мерзкая публика, — и я еще там живу, внося диссонанс в эту идиллию.

— Станфордские студенты и студентки всегда заняты спортом. Они путаются у меня под колесами, куда-то бегут трусцой, рулят на велосипеде или роликах. Питаются всякой травкой. Пьют plain water. (Гамбургеры и прочие полезные вещи поедаются мексиканцами. Оля, я тебе скажу, это зрелище, поедание гамбургера мексом (мексиканцем, то есть. — Прим. О.Б.) ростом 140 и весом 140 за два укуса). У студенток (и вообще у женского полу) прекрасные фигуры. Ради этого они, кажись, и бегают. Но это помогает мало, средний возраст вступления в брак — лет 30. Возраст женщины со спины определить невозможно. Однажды дама, с этого ракурса мною наблюдаемая, при развороте оказалась как минимум 70-летней бабушкой.

— Весьма серьезная проблема для Америки — внезапная смерть за рулем. Не в смысле что смерть проблема, какая уж тут проблема. Просто покинутый душой автомобиль продолжает часто ехать эдак со скоростью 140... Придумывают разные девайсы (устройства, то есть. — О.Б.) чтоб тормоз включать. Когда сердце остановилось.

Но американских дедков и бабок ничего не берет. Ездят в ЛЮБОМ возрасте и состоянии здоровья.

— Сцена. SAFEWAY (это супермаркет такой). Рядом со мной паркуется дорогущий LEXUS (это что-то типа “мерседеса”). Оттуда с трудом вылазят:

— Дедулька — в параличе. Пересаживается в инвалидное кресло.

— Бабулька — ходит сама. Но волочет за собой треногу на колесиках, с кислородным баллоном. Аккуратная прическа, волосы розовые.

— Обоим — сильно за 80. Старческие пятна, и, видимо, маразм. (Когда вернулись из магазина, долго не могли найти свою машину из 5 штук на паркинге.)

— Проходя, говорят мне Hi.

— ...

— Возвращаются с бутыльком винца и каким-то фикусом в кадке. Говорят мне Hi. Уезжают на бешенной скорости...

— Наташка как-то сказала: “Такое впечатление, что здесь вообще не умирают".

ОЛЬГА БЛИНОВА— http://oblinova.narod.ru