Религиозная антитеррористическая пьеса в двух действиях

Действие первое
Дворец египетского фараона, на троне сидит сам фараон, над головой у него висит массивная золотая, инкрустированная изумрудами и яшмой, табличка с каллиграфической надписью: "Аменхотеп Х". В руках у фараона богато украшенный жезл, из которого он, от скуки, тщетно пытается выковырять какой-нибудь камешек покрупнее. Вбегает Советник.

Советник: О, Богоравный! Тебе послание от Моисея!
Аменхотеп Х: Опять видеокассета? Опять паршивого качества? Ладно, чего уж там, запускай!

Советник распаковывает конверт, достает кассету и заталкивает ее в щель видеомагнитофона. Раздается заунывная музыка, на экране появляется мутное, подергивающееся изображение в буро-зеленых тонах. На экране - бородатый старик благообразного вида. далее...

С тихими подвываниями, вызванными то ли некачественной записью, то ли особенностями произношения, видео-Моисей гундит:

Моисей, гнусавым голосом: ... Я, Моисей, пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. И явился мне Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел я, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. И сказал я: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает!
Аменхотеп Х, раздраженно: Естествоиспытатель хуев!
Моисей, в интеллектуальном напряжении, завывая и раскачиваясь из стороны в сторону: ...Ведь если куст горит огнем, то он должен сгореть. А если он не горит огнем, то сгореть он не должен. Если же не сгорает он, хотя и горит огнем...

Фараон с тихим стоном роняет голову на колени и засыпает, издавая по-театральному громкий храп.

Моисей, не обращая внимания на храп, еще более заунывно и монотонно: ...Господь увидел, что я иду смотреть, и воззвал ко мне из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! А я сказал: вот я, Господи! А он сказал: вот я, Моисей! А куст сказал: вот он я, Огнеупорный Куст, великое явление природы! И ответствовал на то я...

Храпящий фараон валится с трона, бьется головой о мраморный пол и испускает дух. В зал входит новый фараон, аккуратно заталкивает предшественника под трон, усаживается, берет в руки жезл. Работники сцены снимают табличку "Аменхотеп Х" и вешают новую: "Рамзес XV". Все это время бородатый старец на экране что-то бухтит, доносятся обрывки фраз: "...И ожесточу жесточайшим образом я сердце жестокосердного фараона...", "...и Я вижу угнетение, каким угнетают их Египтяне..."

Рамзес XV: Я ничего интересного не пропустил?
Советник, зевая: Абсолютно ничегошеньки! Что-то там про огнеупорный куст. И еще какие-то политические требования и ультиматумы. Ну, как обычно.
Рамзес XV (с издевкой, вглядываясь в экран): Ну и кто это нам там угрожает? Такой старый, бородатый... (бледнеет, покрывается холодным потом) Пресвятая Дева Исида! Да это же Осама!!! Господи Амоне, за что же нам такое наказание?
Моисей, зловещим тоном: ...И отравлю я воду в реке Нил и колодцах ваших, и нашлю на весь народ Египетский сибирскую язву...
Рамзес XV: Свят, свят, свят!

Неистово крестится, кланяется образам Амона, Ра и Сета, хватается за сердце, вскрикивает и грузно валится на пол, несколько раз дергается и затихает. Входит третий фараон. Жестом останавливает работников сцены, пытающихся повесить табличку "Птолемей II".

Птолемей II: Не извольте беспокоиться. Я тут ненадолго. Итак, на чем же мы остановились?

Советник, в истерике, валится к ногам Птолемея II:

Советник: Горе, горе нам, несчастным! Клятый Осама хочет смерти нашей, грозится отравить нам воду и заразить язвой!
Моисей, еще более зловеще: ...А также нашлю песьих мух, гигантских кубинских тараканов, колорадского жука и муху Цеце.

По сцене с жужжанием летают мухи, ползают змеи, с громкими криками спариваются кошки, из-под потолка с жалобным кваканьем валятся жабы. Несколько заводных курочек неустанно долбят мраморный пол.

Советник: Вы слышали, да? Экий мерзавец! Может, спросить его, чего он хочет?
Птолемей II: Мы не ведем переговоров с террористами и не идем на политические уступки.
Советник: Тогда давайте прикончим его вместе со всем его народом и дело с концом!
Птолемей II: Нет, дружок! Так нельзя. Ведь если он окажется-таки Моисеем, нас обвинят в антисемитизме. А если Осамой - то в анти-исламизме. И так и так, сплошной Гаагский трибунал. Не пойдет. Нужно придумать что-то оригинальное и необычное. Ведь террорист, как известно, действует по заранее намеченному плану. И если вдруг все идет не так, как планировалось, то он впадает в ступор и в ужасе капитулирует.
Советник: Я понял! Мы должны придумать что-нибудь столь бессмысленное и жестокое, чтобы Осаму от удивления хватил Анубис!
Моисей, все тем же занудным и злым голосом: ...И умрет всякий первенец в земле Египетской от первенца фараона, который сидит на престоле своем, до первого сына рабыни, которая при жерновах, и все первородное из скота, всяк первый ребенок в семье...
Птолемей II: Эврика! А ну-ка, живо зови всех детей сюда! Всех до единого!

Советник убегает, через некоторое время зал наполняется детьми.

Птолемей II, громко: На первый-второй - рассчитайсь!

Дети послушно рассчитываются на первого-второго.

Птолемей II, радостно потирая руки: А теперь каждый первый ребенок делает себе харакири!

Половина детей послушно вспарывает себе животы и, разбросав кишки по мраморному полу, умирает. Заводные курочки остервенело выклевывают им глаза и внутренности.

Советник, в недоумении: Ну и к чему это, хотел бы я знать?
Птолемей II: Разве непонятно? Вот придет сейчас Осама убивать первенцев, а они уже того... Сами себя порешили. На религиозного маньяка такое крушение планов подействует как холодный душ. Террорист будет полностью деморализован. Тут-то мы его и повяжем! Да, кстати, я ведь у моей маменьки тоже был первым... (достает кинжал, делает харакири) Ну вот, я же говорил, что я тут ненадолго! (Падает, умирает)

Входит новый фараон. Работник сцены о чем-то долго спорит с суфлером, затем в сердцах пинает суфлерскую будку и уходит за кулисы.

Новый Фараон: А это еще что за бардак?
Советник: Это не бардак, а образцово-показательная и высокоэффективная борьба с терроризмом. Вот придет Осама, а здесь уже всех и без него прикончили. Тут-то ему и поплохеет!
Фараон: Ну как же всех, когда не всех? Вот я и говорю, бардак!

Оставшаяся половина детей послушно делает себе харакири. Механические курочки, пораженные столь непредсказуемым развитием событий, дружно валятся на спину и начинают беспомощно дрыгать жестяными лапками.

Фараон, удовлетворенно: А вот теперь - полный порядок. И вообще, я так думаю, после всего произошедшего, мы должны изловить этого мерзавца и уничтожить, пользуясь его деморализованным состоянием. Это же страшно подумать, сколько детей - цветов, понимаешь, жизни - из-за него полегло! Немедленно взять весь Египет в двойное оцепление, и никого не выпускать!

Вбегает военачальник

Военачальник, рыдая: Виноват! Виноват! Упустили Осаму клятого! Он, понимаешь, босиком, по минному полю, через двойное оцепление, в пустыню прорвался! Со всеми сообщниками, включая женщин, детей и крупный рогатый скот!
Фараон: Да и черт с ним, в общем-то. Главное, что негодяй посрамлен и обращен в бегство, пусть и ценой некоторых жертв с нашей стороны. Я думаю, нам срочно необходимо отпраздновать эту грандиозную победу над терроризмом! Вот пусть только трупы вынесут и пол помоют - сразу и начнем.


Действие второе
Санкт-Петербург, Зимний Дворец, Тронный Зал, на троне - Петр Первый.

Петр (кричит): Алексашка! Алексашка, твою мать!
Меньшиков, вбегает: Уже тут, минхерц!
Петр: Я вот все думал: и почему это России так фатально не везет? Люди мрут как мухи, постоянный неурожай, столицу новую построили в такой жопе, что страшно подумать, деньги из казны разворовывают...
Меньшиков, падает на пол, с причитаниями: Не вели казнить, все верну до копейки!
Петр: Да погоди ты, дубина. Не о тебе сейчас речь. Я о более глобальных вещах.
Меньшиков: Н-например?
Петр: Ну вот, скажем, кто заразил Царя сифилисом?
Меньшиков, в ужасе: Не я! Богом клянусь, не я! Это все бляди, Ваш-величество!
Петр, лупит Меньшикова тростью: Не мели чепухи, осел! Тоже мне: "Бляди!". Может, по-твоему, и наводнения - из-за блядей?
Меньшиков, озадаченно: Н-навряд-ли-с...
Петр: Нет, мелковаты они калибром - Царя сифилисом заражать. Тут, я подозреваю, всему виной личность гораздо большего масштаба.
Меньшиков, трагическим шепотом: Неужели Карл XII?! Когда вы его под Полтавой... Того... Надо же, а с виду такой приличный самодержец!
Петр: Деревенщина! (Еще раз лупит Меньшикова тростью) Мужлан! Отсохни твой глупый язык!
Меньшиков, дурным голосом: Виноват! Дурак! Исправлюсь!
Петр: Так вот, я думаю, что во всем виноват Осама.
Меньшиков: Кто?!
Петр: Осама. Такой злобный и хитрый старикашка. С бородой. Точно тебе говорю, он во всем виноват. И есть у меня предположение, что прячется он где-то меж наших бояр. И творит свои черные дела исподтишка.
Меньшиков: Какой кошмар! А то ведь, когда Петербург посреди болота строить начали, все говорили: вот, Царь от сифилиса нервной системы совсем умом тронулся - а на самом-то деле...
Петр: Ага. Этот Осама, кроме всего прочего, еще и гипнотизер. Умеет внушить такие идиотские мысли, что потом хочется от стыда сквозь землю провалиться. И кажется, у меня только что в голове появилась мысль, как нам его изловить. Даже не знаю, откуда она там взялась - такое же мгновенное озарение, как тогда, с Петербургом. Что-то вроде голоса внутри черепной коробки.
Меньшиков, с некоторым сомнением: Уже записываю, минхерц!
Петр: Записывай. Повелеваю: с завтрашнего дня всем боярам бороды - сбрить насильно. Потому как Осама без бороды теряет свою колдовскую силу и умирает. А значит - кто откажется сбривать бороду - тот и есть Осама. Сразу на кол, мерзавца!
Меньшиков, бормочет, водя пером по бумаге: "На кол, мер-зав-ца!"
Петр: А также - сорвать с них шубы и кафтаны, поскольку известно нам, что Осама прячет под своим кафтаном бонбы и гранады.
Меньшиков: "Каф-та-ны"
Петр: ...А также - поить всех насильно кофием марки Арабика, черным, без сахара. Кто не будет кривиться и отплевываться - тот, очевидно, и есть Осама. Сразу хватать и на кол.
Меньшиков, радостно: "На кол, мер-зав-ца!"
Петр: ...Пункт четвертый: пристрелить Ибрагима. На всякий случай. Все, на сегодня хватит.

Меньшиков расшаркивается и уходит отдавать приказания. Доносится щелканье ножниц, треск разрываемой материи, звон разбитого фарфора и жалобные вопли бояр.

Петр, мечтательно: Ну вот ты и попался, гадюка. Будешь знать, как заражать Царя сифилисом! Будешь знать, как гипнозом внушать мне идиотские мысли! Сейчас живо всем бороды пообтяпываем и вычислим тебя как миленького!

Вбегает перепуганный Меньшиков, вслед за ним в комнату через открытую дверь несется поток воды.

Меньшиков: Наводнение, наводнение! Спасайся кто может!
Петр: Без паники! Это предсмертные конвульсии подлеца Осамы. Почувствовал скорую погибель, вот и пакостит из последних сил! Быстрее разбирайтесь с бородами и кафтанами, сейчас лично приду помогать!

Резко встает, но внезапно издает протяжный вопль и оседает на пол.

Меньшиков, встревоженно: Что случилось, минхерц?
Петр, хрипит: Черт. Кажется, у меня острый приступ сифилиса - надо же, в самый неподходящий момент! Беги скорее за лекарем, скажи, пусть прихватит ртутной мази, да побольше!

Меньшиков убегает за лекарем.

Петр, громко и торжественно: Наша победа над Осамой близка как никогда! (Внезапно, у него отваливаются нос и уши, выпадают все волосы, и сводит судорогой пах) Проклятье! Ну где же лекарь?

Вбегает рыдающий Меньшиков

Меньшиков: Беда, минхерц! В аптеках всю ртуть скупил клятый Осама - для изготовления ртутных взрывателей!
Петр: Аааа! (бьется в агонии)
Меньшиков, в панике: Погодите, минхерц, вот вы тут помирать вздумали, а как же Осама? Ведь мы его уже почти победили!
Петр, тихо, но отчетливо: Пошел в жопу! (умирает)


Занавес



Демченко Евгений