Напряженность в обществе, неумение взрослых отстаивать свои позиции на уровне государства, их психологическая безграмотность могут порождать напряженность в школе. Такой точки зрения придерживаются таллиннские гештальт-терапевты Ирина Тухкру и Ольга Матвиенко, присоединившиеся к нашему разговору о природе детской и школьной агрессии.

Телевидение принято обвинять во многих грехах. Такое иногда покажут по этому «ящику», что не только ребенок, но и подготовленный взрослый долго не может прийти в себя после увиденного. Между тем вечно занятые родители сами передоверяют воспитание ребенка этому неодушевленному предмету. Некоторые даже умудряются усыплять свое чадо прямо у телевизора. А что, очень удобно: поставил вечером мультик, ребенок посмотрел, устал, заснул, и его можно уносить в кроватку. Процесс присмотра за малышом максимально упрощается.

Теленяня
Здесь и таится ответ на волнующие многих вопросы о природе детской гиперактивности и агрессивности. Современный ребенок, по словам Ирины Тухкру, с детских лет теперь развивается не с няней, а с телевизором. Если няня беседовала с малышом, общалась, вела разговор, то есть вступала в контакт, то телевизор передает информацию без разбора, не проверяя, каким образом она усваивается маленьким человечком. Обратной связи с этой штукой не существует. Так что мозг ребенка с самого начала подстраивается под интенсивный процесс смены кадров. У малыша развивается «бегающее» непроизвольное внимание. далее...

При этом вниманием смотрящего в достаточно высоком ритме управляют, его «захватывают». Ведь темп современных мультиков все время ускоряется. Во что это выливается? В результате такого телевизионного воспитания происходят изменения в процессах развития детей, которые приводят к перевозбуждению, гиперактивности. Дети перестают играть. Ролевые игры исчезают.

Так, психологическая безграмотность родителей приводит к изменениям в развитии детей. Современные молодые папы и мамы сами имеют не очень четкое представление о том, «что такое хорошо и что такое плохо», ощущают растерянность в процессе воспитания ребенка. Они нередко обращаются и к психологам с вопросами, хорошо ли, что ребенок смотрит современные мультики или совершает какие-то поступки. Нравственные нормы, отношение к тому, каким должен быть ребенок, по сей день остаются у некоторых родителей очень размытыми.


Попытка номер сто

Этим жители постсоветских стран отличаются от населения европейских стран, где такие представления вырабатывались веками, а гражданская активность в вопросе защиты собственных прав высока. Наши же люди достаточно забиты, перепуганы и не проявляют активности даже тогда, когда, как говорится, уже давно петух клюнул... Вместо того, чтобы что-то изменять, проявлять политическую активность на уровне государства, у нас в обществе принято срывать свое недовольство, озлобленность на близких. Что является очень типичным вариантом реакции на негативные явления.

Беседы психотерапевта со школьными педагогами показывают, что они очень недовольны тем, как происходит реформа образования и формируется образовательная политика. Понятное дело - против своего министра не пойдешь. Но из-за того, что эта неудовлетворенность у педагогов присутствует, можно представить, в какой атмосфере они работают и что происходит здесь с детьми, какие контакты у учителей складываются с родителями. Это видно и невооруженным глазом, но мы предпочитаем не замечать этого. Вообще, по словам Ирины Тухкру, ситуация в школах требует особого внимания. Пока в Эстонии не поднимут важный вопрос, каково сейчас положение учителя в школе, не решат этот вопрос, в системе образования ничего не изменится.

Когда же ребенок приходит в школу, он встречается со своей несостоятельностью в некоторых сферах деятельности. Подумаешь! У взрослых тоже не сразу все получается. В нормальных условиях человек имеет возможность совершить вторую, третью попытку. Если что-то у него получится на тридцатый раз, и слава Богу.

Чаще всего считается, что если ребенок не пытается добиться чего-то, пробуя еще и еще, он ленив. При этом такой человечек мало того, что переживает свою несостоятельность, страдает от этого, к нему еще приклеивают ярлык, и попробуй дальше учись с этим.

Другой важный момент, по мнению Ирины Тухкру, из-за которого в школе происходит смещение агрессии, связан с достаточно напряженной атмосферой, возникающей в процессе обучения. Ребенок бывает не готов держать это напряжение, ожидает очень быстрого результата и часто бывает разочарован, что его нет. Ученик, как правило, думает: у этого получилось, а у меня нет: я что, дурак, что ли? В школьной группе присутствует элемент ориентации на другого, сравнение и оценивание «не хуже ли я другого?».

Что происходит дальше? Родитель, если у ребенка что-то не получилось, чувствует, что это на самом деле он, родитель, плохой, и начинает «закручивать гайки». Чтобы чувствовать себя лучше, он заставляет себя быть более строгим, «хорошим». И начинается, как ее называют психологи, «мясорубка»: в школе нет поддерживающей доброжелательной атмосферы, между одноклассниками зачастую возникают не дружба и доверие, а конкуренция, вражда. Для нашей школьной культуры характерно дружить не друг с другом, а друг против друга. Ребенок возвращается из школы домой, а там его поджидает родитель, требующий показать, что принес. От этого всего ребенок чувствует жуткое перенапряжение и разочарование. Он ощущает себя несчастным.


Культура без правды

У этой проблемы существует и еще один аспект: родители часто не знают, как правильно реагировать на неудачу ребенка. Самая распространенная реакция - это раздражение, с которым они не умеют справляться... Родитель все понимает, но как только видит, что ребенок что-то сделал не так, его «несет».

Другой момент. Многие вещи родители за собой просто не замечают. Они думают, что у них хороший контакт с ребенком. В надежде на лучшее и ожидании от ребенка одной реакции, часто совершают поступки, вызывающие у чада совершенно обратные чувства. Если так происходит неоднократно, проблема кроется в самом родителе. Ведь увидеть себя со стороны человек не способен. Такова уж особенность человеческого зрения. Для того, чтобы кто-то сказал, как человек взаимодействует с ребенком, необходимы честный взгляд со стороны, смелость и умение рассказать об этом.

В нашей культуре, по мнению Ирины Тухкру, не принято говорить правду о человеческих взаимоотношениях. Как психолог она сталкивается с этим много лет. Причину проблем всегда ищут вовне. В школе то же самое происходит и с педагогами. Для оценки работы учителя существуют открытые уроки, но редко после этих уроков другие педагоги дают объективную оценку работе коллеги с точки зрения психологического контакта с ребенком, так как существует негласная корпоративная этика, что можно говорить и что нельзя. Разбирают только методику преподавания. И ребенок, и учитель во время такого «урока» находятся в напряженном состоянии. Услышать, каким языком разговаривает учитель с детьми, можно лишь во время обычного урока, проходя мимо двери. Это ни для кого не секрет. Да и за собой сами педагоги грешки-то замечают, но вот на вопрос, как справляться с собой, управлять внутренними процессами в состоянии перенапряжения, многие ответить не могут.

И с этой точки зрения, по мнению гештальт-терапевта Ольги Матвиенко, учителя тоже нуждаются в психологической помощи. В школе же в основном работают одни женщины.

- Мы, женщины, с одной стороны, добились эмпансипации, права на труд наравне с мужчинами, а с другой стороны, частично утратили возможность выступать в роли матери в семье. Маме часто приходится занимать мужскую позицию, оценивая: люблю за что-то, а не просто так, - поясняет свою мысль Ольга Матвиенко. - Мама же любит ребенка без условий. Ребенку нужна поддержка обоих. Папа подталкивает - ты должен, а мама говорит - я тебя люблю таким, какой ты есть.

Сейчас женщине часто хватает сил только на то, чтобы заплатить за квартиру и накормить ребенка. А о том, чтобы получить удовольствие для тела, о праве на свое, женское счастье, уже все забыли. А как женщина, не ощущая этого, может дать ребенку тепло, удовлетворенность своим положением любимой?


Незрелая любовь

Да и родительская любовь, по словам Ирины Тухкру, бывает разная, не такая, которая нужна ребенку. Узнавший о существовании такой проблемы родитель может впасть в другую крайность, пытаясь угодить ребенку. Ребенок же пока не в состоянии выразить и осознать свои внутренние душевные потребности, способен выражать только внешние: купи мне игрушку, сходи со мной куда-нибудь. Следуя таким детским запросам, родитель превращается в золотую рыбку на посылках и порождает ребенка-монстра, который привыкает манипулировать родительским страхом. В этом смысле очень важно иметь внутреннюю родительскую мудрость и своим внутренним духовным видением ощущать потребности ребенка.

- Очень часто получается, что детям покупают компьютеры, - говорит Ирина Тухкру, - но не говорят о том, что важно в жизни, как помочь себе, когда у тебя какая-то неприятность, как справиться с собой. То, что нужно знать для жизни обычному человеку. Не хватает такого близкого теплого общения, которое должно существовать между родителем и ребенком.

По мнению Ольги Матвиенко, дети иногда играют для своих родителей роль громоотвода. Родитель может вполне искренне считать, что близость с ребенком у него существует, потому что ребенок оказывается тем самым человеком, которому он может доверить одно из самых сильных чувств, часто подавляемых в общении с другими людьми, - гнев. На начальника он не может так вякнуть, на жену зачастую тоже, а на ребенка, который от него никуда не уйдет, не сможет дать сдачи, изливается не самая лучшая часть нереализованной родительской души. И любит родитель свое чадо в таком случае не как родитель, а как ребенок, как младший, которому помогают быть собой. Мы часто любим своих детей эгоистической любовью ребенка, которого наконец-то выслушали, дали потопать ногами, взять ремень... То же может происходить и в школе, где дети в классах играют подобную роль для педагогов, провоцируя в определенные моменты выход агрессии.

- Взгляд на качество жизни в связи с развитием цивилизации значительно изменился. Цивилизация развивает наше сознание и наши претензии по отношению к тому, что хорошо или плохо, - завершая наш разговор, поделилась с «МЭ» своей собственной теорией Ирина Тухкру. - Если моему телу удобно, я хочу большего душевного комфорта и меньшего напряжения. Чем больше физиологический комфорт, тем меньше наша душа готова к напряжению. Потому-то очень часто у людей, которые живут в суровом климате, тяжело, напряженно работают, и дух крепче, чем у цивилизованного человека. Мы же при более мягкотелых процессах должны вырабатывать в себе сильный дух. А это сложно. То же самое происходит и с нашими детьми. Они живут в комфорте и уюте, но при этом у них слабый дух. Попытка заставить себя что-то лишний раз сделать, повторить, выучить, даже просто сходить в школу воспринимается, как подвиг.

Не случайно во всех религиях мира заложено усмирение плоти, поскольку она иногда берет над нами верх. И наша греховность как раз в этом-то - в диспропорциональности, нецелостности человека, в том, что дух наш слаб, - и проявляется. Мы уделяем большое внимание внешнему комфорту и абсолютно не заботимся о том, что происходит у нас в душе. Материальное преобладает, духовное становится вторичным. И чем более комфортным будет мир, тем больше людям придется заботиться о своей душе.

Анна ЛИТВИНЮК
"Молодежь Эстонии"

АГРЕССИЯ. ВЧЕРА, СЕГОДНЯ. ЗАВТРА?
Софья ТАРАСОВА, психотерапевт

(«Энергия» 1999, N 1)

Проблема агрессивного поведения существовала всегда. История человечества — это история войн и междоусобных распрей. А сегодня? Откроем первую попавшуюся газету, посмотрим хронику происшествий. Долго искать не приходится — грабежи, насилия, убийства. На бытовом уровне и на уровне «межплеменном», как могут сказать этнографы будущих веков. Так что материала для изучения агрессивных действий — межличностных, межобщественных — психологам хватало всегда. Не случайно психология с самого начала своего существования уделяла феномену человеческой агрессии самое пристальное внимание. Уделяла и уделяет — у нас и во всем мире.
... Но до сих пор ученые так и не пришли к единому ответу на простой, казалось бы, вопрос: а что же это такое — агрессия?
Зигмунд Фрейд понимал агрессию как деструктивную, разрушительную силу стремления к смерти — Танатоса. Он был изумлен тем, «как мы могли просмотреть вездесущность неэротической агрессивности и деструктивности и как мы могли не отдать ей должного места в нашей интерпретации жизни». Фрейд вывел агрессию из сексуального влечения и инстинкта самосохранения.

А вот немецкий профессор Гюнтер Аммон — один из самых известных психоаналитиков нашего времени — усматривает в изначальной функции агрессии гуманную основу. По его мнению, открытость ребенка миру, его стремление к познанию его, овладению им и т.д. есть не что иное, как конструктивная агрессия, несущая положительный заряд установления контактов. Но под деструктивным воздействием семьи (или обстоятельств) и конструктивная агрессия становится деструктивной, которая может быть направлена как наружу (сексуальные извращения, преступность и т.д.), так и внутрь (депрессия, самоповреждения, суицид). Деструктивная агрессия — в отличие от конструктивной — выражается в разрыве всяческих контактов и социальных отношений. Так или иначе, но эта концепция лежит в русле идей Фрейда об агрессии как о проявлении стремления к смерти (уходу из мира).

Но с таким подходом к агрессии согласны далеко не все психоаналитики (последователи теории Фрейда). Многие известные авторы независимо друг от друга пришли к заключению, что деструктивная агрессивность все же не обладает чертами, которыми характеризуются влечения, в том числе и к смерти. Конечно, рождение и смерть — наиболее значительные события в жизни каждого из нас. Но это обосновывает лишь сам факт существования «психологии смерти». Как считают немецкие психоаналитики, возглавляющие отделение психотерапии Ульмского университета, в отличие от насыщаемых желаний, агрессивность нескончаема, и старую классификацию Фрейда сегодня наполняют новым психосоциальным смыслом: деструктивность связана с самосохранением. Чем больше фантазий величия, тем сильнее ощущение опасности, идущей от воображаемых врагов. Образуется опасный порочный круг, превращающий воображаемых врагов в реальных.

Кроме психоанализа есть масса других школ, тоже имеющих свой взгляд на агрессивное поведение. Многие считают, что это любое поведение, содержащее угрозу или наносящее ущерб другим. Мало того, действия не просто должны иметь печальные последствия, а включать намерение обидеть или оскорбить. То есть что агрессия — не эмоция, мотив или установка, а модель поведения: агрессор тот, кто сознательно стремится причинить ущерб другому, другим. Но как формируется сама модель таких отношений? Не будем пока о сложностях жизни. Почему ребенок может поднять руку на собственных родителей? Где истоки подобной агрессии?

Здесь интересно посмотреть стиль семейного руководства, то есть поступки родителей с целью наставить детей на путь истинный. Люди-то все разные, метод каждый применяет свой, кто — кнут, а кто — пряник. Вспоминается анекдотический случай, когда мне, школьному психологу, одна родительница высказала пожелание: «Все у Феди хорошо, ему бы только, Софья Юрьевна, характер исправить». А бедного Федю драли в раннем детстве, как cидорову козу. За разбитую чашку, за порванную куртку, за испачканную на прогулке одежду. Ребенок подрос и повторяет родительское поведение, ведь другого он не знает. А мама удивляется: «Почему он нас не любит?» Тут даже не надо лезть в психоаналитические дебри. Как аукнется, так и откликнется.

Семилетнего Колю, напротив, никто не ругает. Что Коля делает, куда он пошел — никому не интересно. Родителям мальчик не нужен, бабушке с дедушкой — тем более. Вот и гуляет Коленька сам по себе. Недавно избил палкой несчастную дворовую кошку. Да и учителя на него без конца жалуются: дерется, вчера укусил за ухо соседа по парте. Получается, недостаточный присмотр тоже ведет к жестокости.

Наблюдая изо дня в день за таким Колей, и другие дети могут «заразиться» его поведением. Вспомним, как на нас влияют слова и поступки окружающих: «если другим можно и сходит с рук, то почему мне нельзя?» Так, постоянно наблюдая насилие и жестокость, мы постепенно теряем способность воспринимать чужую боль, снимаем с себя моральный запрет на причинение зла другим... И инстинктивно начинаем ожидать зло в ответ на наше зло, заранее «заряжаясь» на агрессивную «самооборону». Изменяется индивидуальный образ реальности — мир начинает казаться приготовившимся к прыжку зверем.

Со сказанным тесно связана проблема воздействия средств массовой информации, компьютерных игр, основанных на победе, уничтожения виртуального «противника». Однозначно эта проблема не решена. Исследователи показывали мальчикам и девочкам 5—6 и 8—9 лет программу со сценами агрессии или спортивные состязания. После эпизодов с насилием из детективного сериала агрессивность явно возросла, особенно у мальчиков. Недаром бытует расхожее мнение в пользу большей агрессивности сильного пола.

Наиболее пристальное внимание психологов привлекает такая социальная предпосылка агрессии, как фрустрация — психическое состояние, возникающее вследствие реальной или воображаемой помехи для достижения цели. Один мой приятель работает в коммерческом банке и давно метит в начальники отдела. Но коварное начальство продвигало все время кого-то другого. И вот в один прекрасный день мой знакомый сорвался и весьма резко поговорил с руководством. Не только дал волю словам, но и руками размахивал. Потом, конечно, сильно переживал. Я его «утешила», ведь он наглядно продемонстрировал теорию «фрустрация — агрессия». В общем виде она подразумевает, что если на что-то сильно рассчитываешь, а оно вдруг «обламывается», вспыхивает агрессия. Однако эта гипотеза слишком обобщена. В реальности фрустрация не всегда приводит к агрессии. Да, она — одна из важнейших предпосылок агрессии, но, как показывают многочисленные эксперименты и наблюдения, зависит от слишком многих психологических факторов, чтобы напрямую связывать агрессивное поведение с фрустрацией.

А вот еще одно распространенное мнение: к женщинам меньше применяют физическую силу, нежели к мужчинам. В «рыцарстве» отражен социальный запрет причинять вред слабому полу, от которого зависит продолжение рода, и этот запрет заложен в нас на уровне архетипов.

Но это лабораторные эксперименты. В повседневной жизни мы наблюдаем, что женщины слишком часто становятся жертвами жестокого обращения. Пока ученые ломают голову, инсценируя агрессию в условиях эксперимента, миллионы мужчин самоутверждаются за счет «продолжательниц рода».

Изучалось психологами влияние на агрессивное поведение и социального окружения. То, что прямые приказы представителей власти могут стимулировать агрессию — это само собой. Иначе как понять, к примеру, фашистский режим? «Я выполнял приказы» — самая распространенная отговорка. Но вот неожиданность! Даже люди, не облеченные никакой реальной властью, просто использующие внешние ее атрибуты типа белого халата, зачастую способны заставить нас вести себя жестоко. Американский психолог Милграм провел по этой теме поистине сенсационные исследования. Эксперимент состоял в следующем. Группа «испытуемых» была отделена от «экспериментаторов» прозрачной перегородкой. Каждый «экспериментатор» ставил перед своим «испытуемым» разные задачи и за неправильный ответ наказывал ударом тока. Причем силу удара «экспериментатор» мог усиливать в зависимости от того, насколько неправильным он сочтет ответ. Поспешу успокоить читателя. Никого на самом деле током не били. От «боли» корчился профессиональный актер. Но «экспериментаторы»-то этого не знали!

Результаты экспериментов повергли в шок психологический мир: 65% «экспериментаторов» доводили силу удара током «ученика» до предельных 450 вольт. Через стекло им было видно, как последний корчится в муках. Конечно, многие протестовали и требовали прервать этот зверский эксперимент. Но Милграм требовал продолжить, и жертву били током снова и снова. А ведь «экспериментаторы» уже получили свои деньги и были вольны уйти, когда им вздумается!

Так что тенденция наметилась опасная: без особых на то полномочий можно заставить людей совершать жестокие действия. 62,5% продолжали подчиняться, даже когда «ученик» жаловался на боль и просил прекратить мучения.

Результаты ужасают. В чем же дело? В том, что не было личной ответственности за происходящее. «Это не я решил, меня попросили. От меня потребовали». Другое исследование показало, что мы подчиняемся директивам гораздо менее охотно, если на нас целиком возлагается ответственность за жизнь и здоровье жертвы. Ответ за свои действия и тенденция подчиняться авторитету оказываются на разных чашах весов. Есть и еще одно эффективное средство. В эксперименте Милграма подчинение упало с 65 до 10%, когда испытуемые наблюдали двух человек (на самом деле ассистентов), не пожелавших слушаться команд. Итог обнадеживает: хотя сила представителя власти велика, при подходящих условиях она может встретить сопротивление.

В этом эксперименте кроме агрессора и жертвы в действии участвовал еще один человек — «насильник», в данном случае руководитель эксперимента. А что, если третий будет просто присутствовать? Ученые проанализировали уголовные дела и пришли к неутешительному выводу. Третья сторона как правило, подстрекает к агрессии, а не пытается примирить соперников. Будь те друзья, супруги или любовницы — они заставляют нас вести себя более агрессивно. Не только агрессоры, но и жертвы наносили больше ответных ударов в присутствии тех кого психологи называют «значимые другие». Получается, сторонний наблюдатель — сам по себе мощный стимулятор жестокости.

А вот еще один небезынтересный факт. Согласно сводке Федерального Бюро расследований, пик насильственных преступлений попадает на жаркие летние месяцы. «Он весь пылает гневом», «она это сказала сгоряча» — даже бытовые фразы наталкивают нас на ту же мысль. Но, с другой стороны, изнуряющая жара, когда нет никаких сил, скорее будет подавлять активность. Разрешить эту загадку оказалось не так просто. Один из вариантов решения: телесный дискомфорт подстрекает к нападению на окружающих, когда агрессия вообще доминирует в личности. В который раз Человек оказался выше обстоятельств.

Есть одна область проблем, к исследованию которой ученые даже и не знают толком, как подступиться, — биологические основы агрессивных действий. Изучалась степень сходного проявления агрессии в ее различных аспектах у однозиготных и двухзиготных близнецов. В то время как одни исследователи практически не обнаружило никаких признаков наследуемости агрессивных качеств, другие пришли к заключению, что гены играют гораздо более важную роль в формировании агрессивного поведения, нежели окружающая обстановка. В целом полученные данные свидетельствуют о наследуемости склонности к криминальному поведению. Однако существенная роль биологического фактора отнюдь не исключает влияния факторов окружающей среды: наследственность может определять личностный порог, за которым начинается активация специфических нейропсихологических реакций, ответственных за агрессивное поведение. Зато окружающая среда может определять пределы этого поведения. Человек с низким порогом агрессивности в стрессовых, фрустрационных для него обстоятельствах будет склонен к проявлениям гнева и враждебности. Но если тот же человек, окруженный любовью и в значительной степени защищенный от жестокости и насилия, не будет провоцироваться на агрессию, он вряд ли будет склонен к агрессивному поведению. Говоря словами Гюнтера Аммона, его конструктивная агрессия не перейдет в деструктивную. Такая полноценно живущая личность будет обладать активной жизненной позицией, уметь отстаивать свою точку зрения. Ее столкновения с другими людьми или группами будут носить позитивный характер... К сожалению, в реальности этот идеал практически недостижим.

Конечно, хочется найти «легкий» способ решения проблемы человеческой агрессивности. Этим, кстати, объясняется увлеченность некоторых ученых поисками ее биологических причин. Но каждый раз они «утыкаются» в очевидное: биологические основы агрессивного поведения действуют только в контексте социального окружения. Биологические механизмы действуют на уровне индивида, проблема же все возрастающего насилия в городах затрагивает уже сложные социальные факторы.

Легкость биологического решения вызывает опасения и с этической точки зрения. Если нас будут «исправлять» при помощи биологического вмешательства, то кто будет подвергаться подобному лечению, а кто принимать решение?

Наверное, вы не раз замечали, что «сердечники» — люди особого склада. Они вдвое чаще страдают от болезней сердечно-сосудистой системы. Кроме того этот так называемый тип «А» отличается высокой враждебностью или даже открытой агрессией. Они плохо обращаются с детьми. И это не голословное утверждение! Ученые подсчитали, что среди женщин, проходящих курс лечения из-за истязания собственных детей, 75% принадлежат к типу «А».

И, наконец, пикантный момент. Как вы думаете, кто агрессивнее: мужчины или женщины? Наверное, каждый имеет по этому поводу свое собственное мнение. По традиции многие считают представителей сильного пола настоящими агрессорами. Но нет, эмансипация существует и здесь. Сегодня дамы — безусловно лидируют и в этой области. Особенно высока словесная агрессия у девочек-подростков. Так что когда ваша отроковица в очередной раз повысит голос, примите это как неизбежный показатель нашего жестокого времени. Хотя иногда достаточно лишь одного ласкового слова, и деструктивности как не бывало. Опять появится миролюбивая открытость жизни, общительность и доверие.

... И если в общестатистическом плане это недостижимый идеал, то, быть может, именно ваш случай станет счастливым исключением из унылой статистики. Наука такие исключения допускает.