Руководитель программы Entrum Дарья Саар в интервью порталу Delfi сказала, что у русской молодежи вообще отсутствует какой-либо идентитет, а также инициатива. "Мы до 30 лет растим людей, которые зависимы от кого-то". На конференции о культуре и СМИ, прошедшей вчера в Таллине, Дарья Саар рассказала об информационном пространстве и духовной жизни русской молодежи из Ида-Вирумаа.
Как вы стали руководителем программы Entrum?
Eesti Energia проводила конкурс на замещение должности руководителя целевого учреждения Entrum и координатора одноименной программы. И когда я увидел это объявление, я сказала себе - это именно то, чему я хочу посвятить следующие три года.
Чем вы занимались до этого?
До этого я руководила большим проектом для Эстонского олимпийского комитета.
На кого рассчитана ваша программа? Что это за конкурс талантов? Зачем все это?
Затем, чтобы в Эстонии было больше предприимчивых инициативных людей, которые отвечают за свою жизнь сами, отвечают не только за себя, за свою семью, волость, за страну в целом, но у которых есть четкое осознание, что да, я талантливый, у меня есть потенциал и я смогу для себя понять, кто я, зачем я, и каким образом все вот эти мои таланты могут помочь моей стране.
Кто эти люди, которые участвуют в этой программе?
В этой программе участвует обычная молодежь, ученики 10-12 классов, 16-17-летние. Эти молодые люди просто живут своей жизнью, и когда их спрашиваешь, о чем ты мечтаешь или чего ты хочешь от жизни, как правило, ответ – хочу закончить школу. А что дальше? То есть, по сути, это такой профессиональный коучинг для молодежи, где мы помогаем им определиться, чего они действительно хотят от жизни. Главное, чтобы молодой человек сам хотел участвовать. Все расходы берет на себя программа.
Программа Entrum путешествует по Эстонии – один год в Ида-Вирумаа, другой - в Южной Эстонии и так далее. В Ида-Вирумаа мы снова будем через два года.
Что входит в эту программу?
Во-первых, если мы говорим о молодежи, то наша образовательная система такова, что молодые люди у нас очень законопослушные, обязательные, но при этом отсутствует инициатива и четкое понимание того, чего хочу я сам. Не учитель, не родитель, не мэр города, не президент страны, а лично я. И мы очень много тратим сил на то, чтобы вдохновить молодежь, чтобы у них возникло это понимание, что я сам отвечаю за свои решения и поступки. Мы показываем примеры наших патронов – Герт Кантер, Таня Михайлова, как они прошли путь к этому осознанию.
Это действует. Потому что если Дарья Саар будет говорить им, что ты должен быть предприимчивым, это мало подействует. А если это говорит Герт Кантер или достигшая определенных успехов Таня Михайлова родом из Кохтла-Ярве, это начинает действовать.
Молодежь, после окончания программы очень позитивно настроена в том плане, что они начинают понимать – я хочу вот этого, я добьюсь. Очень важно, чтобы у молодежи были знания и навыки. Очень многие из них хотят быть известными дизайнерами или артистами, и им кажется это очень гламурным миром, но при этом они не имеют абсолютно никакого представления, как же стать дизайнером или певцом. И мы даем им знания. Если ты хочешь этого и этого, ты должен идти учиться туда-то и ты должен, например, получить практику там-то. И кроме того, если ты не хочешь от кого-то по жизни зависеть, а сам формировать эту жизнь, то не надо ждать, что кто-то за тебя все сделает.
Мы их учим - если вы хотите сделать рок-фестиваль в Нарве, для этого вам надо это, это и это.
Скажу честно, у молодых людей, хотя им 16-17 лет, нет никакого представления о том, как это делается. То есть, фактически мы где-то до 30 лет растим людей, которые зависимы от кого-то. Даже если у них есть этот потенциал и они хотят что-то сделать, школа не учит их, как себя реализовать.
Когда они уже получили знания и умения в нашей программе, мы интегрируем их в интересующую их среду. Если ты хочешь заниматься музыкой, даже если тебе 16-17 лет, то лучше будет, если ты будешь общаться с лучшими специалистами в этой области. На встречах мы всегда организуем перевод. И молодые люди могут уже представить свои проекты знатокам и получить обратную связь.
Сколько молодых людей уже прошло через ваш проект?
Через нашу программу прошли уже 644 человека.
Это русские люди?
Нет, они разные. Национальный состав программы повторяет национальный состав региона, где проходит эта программа. В Ида-Вирумаа была пропорция этого региона.
Как вы оцениваете, из этих людей будет толк?
Будет. Они уже заражены тем, что сами отвечают за свою жизнь, а не папа, не мама, не учительница, не Delfi, не президент Тоомас Хендрик Ильвес.
На конференции вы много говорили об идентичности или, если угодно, об идентитете. Так вот каков идентитет у русской молодежи?
Никакого. Неважно, из Ида-Вирумаа они, Таллинна или Валгамаа.
А давайте, прежде чем говорить о молодежи, спросим себя, тридцатилетних, а какой идентитет у нас?
Я для себя ответила на этот вопрос. Вот ведь нигде нет плакатов, например, где было бы написано: все мы эстоноземельцы, и давайте все дружно что-нибудь сделаем на благо нашей страны. В лучшем случае у нас висят плакаты, где разрисованы языки, и над этим все шутят. К реальным действиям это никого не подвигает. И невольно задаешься вопросом – кто ты и нужен ли ты этому государству? И много говорят о том, что в результате отсутствия такого вот стейтмента многие хотят отсюда уехать. Я для себя определила. Я – eestimaalane. Потому что я не могу назвать себя эстонкой, не могу назвать себя русской.
Почему?
А как я могу быть русской?
Не россиянкой же, а русской...
И русской я не могу себя назвать, потому что, родившись здесь, в советской республике, а прожив большую часть жизни в независимой республике Казахстан и вернувшись уже в независимую Эстонию... какая связь у меня с русским или российским? Только язык моих предков. Но, извините, русский – это не только язык российских или русских, это язык Советского Союза. Я родилась в Советском Союзе, но это не значит, что я могу автоматом называть себя русской.
Вы, значит, эстоноземелька, так?
(смеется) Да, я - эстоноземелька. Я считаю, что все должны задуматься над тем, чтобы не возникали ни эстонцы, ни русские, но эстоноземельцы. Потому что мы все здесь живем, все платим налоги, и каждый день я работаю на то, чтобы экономика и социальная жизнь здесь, а не где-то еще, была хорошей. Поэтому, да, я эстоноземелька. Пускай смешно, но я не эстонка и не русская. Родившись в Советском Союзе, наше поколение уже было на той стадии, что вот Советский Союз и советские люди. В третьем классе ты читаешь сказки про Ленина. Ну, о какой национальной идентификации можно говорить, если тебя уже полностью вот в эту советскую идентификацию пихают?
Ну, дома-то, наверное, про Ленина не читали. Дома-то все же были русские народные сказки. То есть, если уж на то пошло, русская идентичность сохранялась в семье.
Да, наверное. Но родившиеся в Советском Союзе в какой-то момент должны были определиться. Либо вернуться к этническим корням, либо посмотреть на свою родословную, в которой намешано немало кровей... Я, что, буду перечислять – эстонка, полька и русская. Или что я напишу? Поэтому в моем случае проще определиться как эстоноземелька.
Как вы считаете, этот вопрос каждый должен решить для себя сам или государство здесь должно проявить свою волю?
Каждый сам решит. Но у нас должна быть общественная дискуссия, и на уровне общества мы должны для себя решить. Вот как сегодня на конференции говорили – станете ли вы эстонцами. Но это ассимиляция. Останетесь ли вы русскими – это изоляция. И, получается, что мы все должны объединиться на почве того, что мы все живем в Эстонии и работаем на ее благо. Тогда мы все – эстоноземельцы. Вот и все.
Это не должно быть спущено из министерства. Это должен быть общественный договор.
Это реально?
Реально, только потребуется время.
Сколько, по вашей оценке?
Если об этом говорить, то до пяти лет. А если об этом не говорить, то будет тянуться еще лет десять.